— Нет, не по Марксу… Мы больше по Пастеру и по Мечникову.
— Так я и знал, — обрадовался своей победе квартирмейстер и занял лабораторию под казарму.
Это сделал отец в счастливую пору двадцатого года жизни, когда золотые сны революции будоражили его ум… Некуда молодости деваться от заблуждений.
Накануне отъезда Свиридова в Москву Анна Ильинична промолчала весь день и рано легла спать. Самсон Данилович уложил вещи — многократные экспедиции научили его это делать искусно, разделся и лег. Сон долго не приходил, Самсон Данилович вставал, ложился, зажигал свет и снова гасил.
Ему хотелось заговорить с женой, но будить ее он не решался.
Вчера он спросил ее:
— Ты, может быть, сердишься, что я еду в Москву? Тебе жаль Петра, я понимаю, по иначе не могу.
Она вздохнула и сказала:
— Спи, мне не жаль его.
— Знала бы ты, что я так себя поведу, — пробовал он шутить, — ты не решилась бы выйти за меня замуж.
— Я никогда не считала, что мой муж не стоит меня, — сказала она и вскоре уснула.
Самсон Данилович долго ворочался в постели и думал, что жене, действительно, должно быть, тяжело, двойная упряжка старит ее. Растроганный мыслями, которые впервые осенили его, он наклонился к жене и поцеловал ее.
На Павелецком вокзале Свиридова встретила его старая знакомая Александра Александровна Миловидова. Они давно не виделись, и он по сразу ее узнал. Прошло десять лет, но как сильно она изменилась! В прошлом высокая, стройная с высоко запрокинутой головой, покрытой пышными русыми волосами, с большими голубыми глазами, она и сейчас держалась прямо, несмотря на полноту — двигалась легко, но годы очень отразились на ее некогда прекрасном лице.
— Как вы узнали о моем приезде? — спросил обрадованный и приятно озадаченный Свиридов. — Хотел было послать вам телеграмму, да подумал, что вы все равно не придете. Сколько мы с вами не виделись?
— Десять лет, — взяв его под руку и осторожно опускаясь по каменной лестнице на вокзальную площадь, проговорила она. — Я так раздобрела, что вы не сразу узнали меня, ведь так? — с затаенным любопытством и беспокойством спросила она.
У нее был нежный, почти девичий голос и манера пытливо заглядывать в лицо собеседника, словно искать подтверждение тому, что услышала.
— Я узнал вас по светлому пальто, светлому платочку и белому шарфику. Вы всегда одевались во все белое. Дома у вас и кошка белая, и кролик без единого пятнышка.
— У вас хорошая память, — перебила она его и решительно открыла дверцу поджидавшей их автомашины.
Она усадила его подле себя и, объяснив шоферу адрес гостиницы, продолжала прерванный разговор.
— В главке начинали опасаться, что вы не приедете. Институт послал вам повторную телеграмму, — повернувшись к нему, чтобы видеть его лицо, сказала она.
— Вы и это знаете, — удивился Свиридов. — Откуда? Я, кажется, об этом вам не писал…
Она загадочно улыбнулась и, намекая на какие-то по известные ему источники, неторопливо ответила:
— Не вы, другие написали, слухом, говорят, земля полнится… У нас ведь немало общих друзей, мы как-никак знакомы с вами двадцать лет.
Самсон Данилович догадывался, что ему предстоит еще услышать много неожиданного, и, чтобы не обнаружить любопытства, спокойным тоном подтвердил:
— Да, двадцать лет… Никто из нас, как будто, но имел повода об этом жалеть.
Вместо ответа она глубоко вздохнула и промолчала. И вздох и молчание были Свиридову знакомы, они означали, что Александра Александровна чем-то озабочена и напряженное размышление утомило ее.
— Я третий раз приезжаю вас встречать, — продолжала она следовать ходу своих мыслей. — Мне почему-то казалось, что вы нездоровы и вам понадобятся мои услуги.
Ему почудилось, что в ее голосе прозвучала ирония, а на губах мелькнула усмешка. Трудно было понять, относится ли это к нему или к кому-нибудь другому. На всякий случай он ответил ей шуткой:
— Позволю себе заметить, что такое внимание за последние десять лет проявлено ко мне впервые.
— Я аккуратно отвечала на ваши письма, — уклончиво ответила Александра Александровна.
— А также, добавьте, на телефонные звонки.
Это прозвучало как упрек, и Александра Александровна промолчала.
В продолжение десяти лет, в дни его приездов они встречались на вокзале и спустя несколько дней здесь расставались. В один из таких приездов, ровно десять лет назад, Александра Александровна не встретила его. На звонки по телефону она отвечала извинениями, просила не сердиться, обещала прийти, но не пришла. То же самое повторилось при втором и третьем приезде. Напрасно он допытывался, что случилось, на расспросы она отвечала смехом, повторяла свои обещания прийти, уверяла, что ей приятно слушать его, и, словно вознаграждая себя за вынужденную разлуку, просила еще и еще говорить.