Заяц: Так и где она?
Медведь: Где, где!? Известно где. Тут тактика у советников моих немного изменилась. Истратили казну на всякую блажь, искусственно увеличивая стоимость одного солдата. Тут уже каждый был снаряжён лучше некуда. Только, что стрелы не из золота были. Денег, соответственно, стало не хватать. Мне говорили: «денег будет, денег будет сколько хочешь!». «Продадим зерно, продадим ископаемые, лес продадим на худой конец!». Но как я тебе уже говорил, разваливалось всё и сразу. Зерна стало самим не хватать. Шахты взрывали смертники-террористы. Лес не давали валить религиозные фанатики, да и желающих валить его не было: платили-то гроши, и ехать на другой конец вселенной. Рабочие массово уходили «в революцию». Понимаешь, как всё это работает? Как оно связано? Искусственная депрессия и толпы недовольных. Куда они пойдут? Все прекрасно знали куда. Туда и гнали.
Заяц: И ровно то же самое они проделали с дозором?
Медведь: Да! Ты сам всё видел.
Заяц: Да я не то, что видел! У меня сразу вопросы были! Я только спросить их не мог. А потом ссылка.
Медведь: Спрашивай сейчас свои вопросы. Другой возможности может и не быть.
Заяц: А ты уже ответил, государь. Я ведь… я ведь тоже один из этих «худших». Когда такое было, чтобы зайцев в дозоры брали?
Медведь: Правильно. Никогда такого не было. Только ночные животные.
Заяц: А я-то, молодой дурак, думал, что я особенный! Мне говорили, что я лучший, и именно поэтому я возглавил дозор. А на самом деле? Ларчик-то просто открывался! Набрали профнепригодных, чтобы развалили всё к чертям собачим!
Медведь: Да, заяц. А когда они увидели, что ты действительно хорош, стали под тебя «подкапывать». Засадить тебя я им не дал. Сошлись на ссылке в 15 лет. Как оказалось на это и расчитывали. Тут же твоё место занял сам знаешь кто. Он и добил дозоры окончательно.
Заяц: А где он сейчас? Ты его видел?
Медведь: Видел мельком. В суде сидит присяжным.
Заяц: С какого перепугу? Он кто?
Медведь: А я откуда знаю? Сомневаюсь, что большая шишка. Так, что-то послушное, перекатистое.
Заяц: Да уж. Я так примерно и думал. Ну а… это я. Это ладно. А ты, государь! Ты как мог всего этого не видеть?! Неужели и сомнений никаких не возникало за 15-то лет?
Медведь: Сомнения, понимаешь? Возникали, возникали. Но понимаешь — это сейчас я вижу как оно раскладывается. Сейчас я вижу эти «дважды два». Потому, что знаю главное, ключевое: меня предали. А все 15 лет и больше я и подумать об этом не мог. Я любил их. Понимаешь? Я любил свою страну и свой народ. Я любил своих приближённых, с каждым из них я связан был и лапами, и сердцем. Мне в мою медвежью голову не могла прийти мысль о том, что вот эти вот… эти вот… родные мои души… могут так меня ненавидеть! Я не верил, что такая ненависть вообще бывает! И сейчас верю не до конца. Но понимаешь ли, они и мне в уши тот же мёд залили. Как ты поверил в то, что лучше тебя дозорного нет, так я поверил в то, что я сверхпрогрессивный царь! Мне говорили: «ты войдёшь в историю, ты благодетель, ты реформатор»! Я верил! Верил и радовался. Страна разваливалась, а я радовался своей роли в истории! Радовался! А потом… потом и радоваться перестал. Пожрать и спать лечь. Вот во что я превратился. Так что… поделом мне. Заяц? А, заяц?
Заяц: Да, государь?
Медведь: Больше не давай им себя калечить! Завтра на суде скажи всё, что от тебя потребуют.
Заяц: Нет!
Медведь: Свою судьбу я заслужил, заяц! А тебе жить. Не уж-то ты не хочешь увидеть мордашки своих детей? Маленьких беленьких зайчат? Они… забавные. Маленькие зайцы.
Заяц: Да будет ли это ещё.…
Медведь: Будет, будет! Может и не будет, конечно, но мне бы хотелось. Пусть! О своём счастье мечтать уже не получается, а о твоём мечтаю. Семья — это маленькое царство. С неё начинаются страны. Хочешь свою страну, заяц?
Заяц: Хочу!
Медведь: Тогда ты должен поступать как поступает царь. «Делай так, как выгодно для царства твоего»!
Заяц: Прости, государь… но сам ты разве делал так когда-нибудь?
Медвель: Не делал и заплатил цену! Я плохой царь.
Заяц: Ты честный царь.
Медведь: А кому от этого легче? Теперь кому от этого легче?!
Зазвенел звонок. Открылись двери с обоих сторон. Вошли жабы, прокомандовали «на выход».
Медведь: Скажим им! Скажи им всё! Подчинись!
???: Заткнись, ква! На выход, пошёл! Пошёл, ква!
???: А ты что не телишься, ква? Пошёл, ухатый!
Зайца вывели. Что-то передали Кваке. Он посмотрел и вздохнул.
Квака: Я ж не знаю где это, ква! Опять блуждать, ква ква ква!
???: Что ты тупой такой, Квака? Напротив ква, другое крыло!
Квака: Какое крыло у дома, Квакин? Не бывает пернатых домов, ква ква ква!
Квакин: Что ты расквакался, ква ква ква!? Ты тупой, Квака! Ты тупой, ква!
Квака: Так отведи меня тупого, ква ква ква!
Квакин: Что б тебя, что б тебя, ква! Ладно, отведу! Эй, ухатый! Давай сюда, не рыпайся, ква ква! Пошёл!
Квака: Ква-ха-ха! «Ухатый», ква-ха-ха!
Квакин: И ты пошёл, придурок! Ква!
Квака: Есть, ква!
Зайца повели назад в большие залы. Опять вышли к платьям. Опять тот тёмный коридор. Первая дверь, вторая дверь — «нет, только не в третью» — остановились у третьей. Квакин постучал, тут же открыли. Квака ткнул зайца дубинкой, и вот он снова в чёрной комнате.
Квака: Так, как оно тут надевается… Что за чертовская хрень, ква ква ква!
Квака разбирался со стулом. Ремни на пояс, на ноги. Руки в тиски назад. Забыл выдвинуть рамку с удавкой — «всё-таки чуть полегче». Ушёл.
Как и в прошлый раз пришлось подождать. Потом зашли двое. Фонарь в морду, ослепляет единственный глаз.
«Ну кто же вы? Подайте голос! Я ещё не знаю, что вам сказать сегодня! Замутил ты меня, государь. Эх, замутил! Что делать-то?»
Он что-то пьёт. Вздыхает. Шелестит бумагой. Другой не дышит. Стоит и смотрит. Он готов. «Любой приказ, любая мерзость.»
???: Пагаварим, Зайцев-джан?
«Волканян! С чегой-то такой добрый тон сегодня? Думаешь, ты победил?»
Заяц: Поговорим.
Волканян: Как дэла?
Заяц: Нормально.
Волканян: Дамой ещё хочишь?
Заяц: Хочу.
Волканян: На суде гаварит будишь? На мидвэдя свидэтельства?
Заяц:.…
Волканян: Скажишь «да, да, да» и дамой! И я дамой, и ты дамой. Па-брацки прашу, Зайцэв-джан! Не мучь душу. Ни себэ, ни нам.
Заяц:.…
Волканян: Что молчишь? Квакер-джан готов. Рэзалки, рубилы — всё гатова. А ты гатов? Паследний раз спрашиваю: да или нэт?
Заяц:.…
Волканян: Да или нэт?
Заяц: Хорошо.
Волканян: Что харашо?
Заяц: Скажу, скажу!
Волканян: Вот и маладэц, Зайцев-джан! Завтра суд. Раз, раз… и в глаз, да? Не боись, Заэц. Мы тут добрые. Ты просто нас не знаишь ещё. Ара, Квакер-джан!
Квакер: Да, прокурор?
Волканян: Сдэлай ему красиво. Дай выпить, дай пожрать. В камеру. И ему, и втарому.
Квакер: Есть, ква!
Волканян: Так-то лучше. Скоро, заэц. Скоро. Паедишь дамой. В гори. Будишь там с народам работать. Будишь. Ты… ещё паслужишь отэчеству. Паслужишь. Хочешь служить?
Заяц: Хочу.
Волканян: Ну и харашо. До завтра.
Волканян встал из-за стола и вышел. Его ещё долго было слышно в коридоре. Кому-то что-то орал. То ли приказы, то ли приговоры. Что-то из разряда «взять и расстрелять».
Квакер: Ты правильно… Правильный выбор сделал, ква. Он сегодня целый день не в духе. Слышишь как отчитывает? Наверно Квака опять бедокурит.
«А ты что такой добрый сегодня? Что? Стыдно тебе что ли? Мне что с тобой по-дружески за жизнь почесать? Иди ты к чёрту, «Квакер-джан»!»
Квакер: Щас, подождём пока уйдёт, ква. Я потом распоряжусь — тебе с верхом принесут. И берёзку, и рыбку. Ты не думай, ква. Не обделю, ква ква.
«Что ж ты так подлизываешься?»
Заяц: Спасибо.
Квакер: Это… глаз как, ква?
Заяц: Нормально. Не болит глаз.
«… его нет.»
Квакер: Хорошо, ква. Хорошо. Ладно, щас Кваку позову. Давай, ква ква.
Квака, необычно тихий, вывел зайца из чёрной комнаты и повёл вниз, в землянку, в камеру. После пункта он разговорился: