Фашисты предательски убили парламентеров. После этого начался последний штурм. 13 февраля Будапешт был взят. В плен попало сто десять тысяч фашистских солдат и офицеров.
Но на западе, у главной линии фронта, на некоторое время установилось затишье. Бойцы вырыли окопы, построили прочные блиндажи, создали минные поля, протянули телефонные линии, по всем правилам оборудовали позиции для тяжелых орудий.
Конечно, эта тишина была относительной. По ночам над передним краем взлетали осветительные ракеты, трассирующие снаряды и пулеметные очереди прочерчивали небосвод; снайперы часами выслеживали вражеских солдат; разведчики ходили на «поиск»; самолеты вели аэрофотосъемку.
Но в общем, по сравнению с предыдущими боями, наступило затишье.
Между тем оперативные дежурные, как и прежде, круглосуточно не отходили от карт, нанося на них новые сведения.
С каждым днем становилась обширней, разветвленней, мощней полоса укреплений на нашей стороне. Сюда в глубокой тайне подходили советские части, готовясь к сокрушительному удару в направлении к столице Австрии — Вене.
А вот на той части карты, где изображалась вражеская территория, первое время изменений почти не происходило. Иногда за целые сутки на ней не прибавлялось ни единого синего штриха.
И вдруг, уже в самом начале марта, ожила и эта часть карты. По всей линии фронта в штабы советских войск стали приходить тревожные сообщения.
Авиаразведка установила, что в тылу противника началось передвижение войск. Оно совершалось скрытно, в основном по ночам, по лесным тенистым дорогам. Севернее озера Балатон советские разведчики взяли такого «языка», что в первый момент просто не могли поверить тому, что обнаружилось: это был солдат 6-й танковой армии «СС», которая еще совсем недавно громила англичан и американцев на западноевропейском фронте на территории Франции, в Арденнах.
Срочно сообщили в штаб фронта, но там уже знали: фашистское командование решило во что бы то ни стало перейти в наступление в Венгрии. Этим оно хотело отвлечь часть советских войск с Берлинского направления и затянуть войну.
Проходили дни. На картах появлялись все более тревожные сведения.
Синие ромбы, обозначающие вражеские танковые дивизии, угрожающе расположились между озерами Балатон и Веленце. То на одном, то на другом участке карты появлялись синие извилистые стрелки, изображающие колонны на марше. Над одними из них были нарисованы флажки: значит, разведчики установили, что эти воинские части передвигались вместе со своими штабами; другие сопровождались черточками — артиллерия! — или ромбами — танки!
Синие условные значки вражеских разведывательных дозоров подбирались к самой красной линии, запечатлевшей на карте наш передний край…
Поступали новые сведения: «Колонна пехоты со штабом закончила марш и укрылась в лесу западнее высоты 174,3».
Оперативный дежурный осторожно стирал резинкой условный знак «походная колонна со штабом» и западнее светло-коричневого кружка с цифрами 174,3 рисовал синим карандашом овал. Тут же он запрашивал через помощника начальника штаба по разведке: «Узнать, какая именно часть укрылась в лесу западнее высоты „174,3“».
Так карты штабов все время вбирали в себя сведения о противнике. Командиры советских войск внимательно изучали эту «живую» картину и видели, как все ближе и ближе подтягиваются к линии фронта, готовясь к наступлению, фашистские полки и дивизии.
Глухой мартовской ночью в штабе стрелкового полка, занимавшего оборону на восточном берегу реки Грон, раздался телефонный звонок. Вызывали помощника начальника штаба по оперативной работе. Тот подошел. Знакомый голос начальника оперативного отдела штаба дивизии спросил о здоровье, о погоде, о том, когда были получены последние письма из дому…
Дружеская беседа, не более.
Но все, что говорил начальник оперативного отдела-штаба дивизии, помощник начальника штаба полка записал и, как только эта недолгая беседа закончилась, сразу направился к своему начальнику.
— Получена кодированная телефонограмма, — доложил он. — В пять ноль-ноль офицером связи командования будет доставлен боевой приказ…
Кодированный — это значит зашифрованный, состоящий из условных выражений, чтобы, даже подслушав разговор, противник не сумел раскрыть его смысл.
В пять ноль-ноль приказ был доставлен. По сведениям командования, наступление фашистских войск ожидалось в ночь на 6 марта. Боевая задача полка, как и всех войск фронта, заключалась в том, чтобы измотать противника на оборонительных рубежах и затем перейти в контрнаступление.