Этот чертеж потом увозят в город в цеха камеральной обработки. Там с него специальным составом смывают фотоизображение, а все условные знаки, вычерченные топографом, остаются, и это уже настоящая топографическая карта, но существующая пока лишь в единственном экземпляре.
Ее перечертят, стараясь, чтобы каждая точка, линия, кружок были четкими, сочными, и отправят на картографическую фабрику.
Однако вернемся к нашему рассказу об одном рабочем дне топографа Олега Григорьевича Чистовского.
Убедившись, что ласточки не утихают, Чистовский подбежал к дому, возле которого они так беспокойно летали.
Как он и предполагал, суета происходила вокруг гнезда, прилепившегося под карнизом, у крыши. Две ласточки, видимо хозяйки гнезда, вцепившись в него коготками, быстро заделывали комочками глины входное отверстие.
Эти комочки им подносили другие ласточки.
Такого Чистовский еще никогда не видел, хотя птицами очень интересовался и не раз благополучно выкармливал птенцов, выпавших из гнезда, что, как известно, удается не всем.
Работа шла быстро. Отверстие уменьшалось на глазах. «Отваливается гнездо? — подумал Чистовский. — Надо им скорее помочь».
Он начал было искать возле дома какую-либо дощечку, чтобы палочкой пристроить ее под гнездом, как вдруг увидел, что в свежем слое сырой глины кто-то изнутри пробил дырочку.
Ласточки немедленно ее замазали.
Через несколько мгновений снова появилась крохотная дырочка.
Но и ее тут же заткнули.
Так повторялось несколько раз. Наконец слой глины стал настолько прочным, что тому, кто сидел внутри гнезда, пробить его уже не удавалось, однако ласточки и после этого все продолжали свое непонятное дело.
Было похоже, что они там кого-то замуровали. Тоже ласточку? Может, так у них принято в каких-то особенных случаях, и только ученые-орнитологи пока еще не знают об этом?
Ласточки закончили работу и одна за другой стремительно унеслись в вышину. Последними улетели хозяйки гнезда.
Чистовский разыскал возле одного из домов лестницу, подставил к стене, сбоку расковырял гнездо. Воробей! В гнезде оказался воробей! Он выглядел жалким и лежал на ладони не открывая глаз и только подергивая ножками.
Чистовский осторожно положил его на траву. Эх ты, бедняга! Попал в переплет.
Полежав, воробей открыл глаза, поднялся на лапки, пошатываясь, постоял на них, взъерошил перышки, чирикнул: «Чив! Чив!» — и взлетел на дерево.
Чистовский покачал ему вслед головой: «Занял чужую квартиру… Будешь знать». Он обернулся в сторону треноги с кипрегелем: реечник уже возвратился и с интересом всматривался в фотоплан. Странный парень! Ходить любит не очень, а к топографии тянется. Но как же одно без другого?
«Этот случай непременно надо записать в дневнике, — подумал он о недавнем птичьем переполохе. — Такое редко увидишь… Очень редко…»
Олег Григорьевич Чистовский вел съемки на Памире и в Казахстане, в Туркмении и на Кавказе, на Кубани и в Заполярье. На планшетах старинных русских городов Орла, Ульяновска, Каргополя, Белозерска, Малоархангельска тоже стоит его подпись. Он работает топографом уже более тридцати лет.
Это много. Неизбежны разлуки с семьей, лишения экспедиционной жизни. Быть пионером, то есть первым приходить в тундру, в пустыню, в тайгу, всегда нелегко. Потом, когда уже будут созданы карты, нагрянут строители, проложат дороги, пророют каналы, возведут города, посадят сады. Но к этому времени геодезист, топограф вновь уйдут в другие далекие края.
В такой жизни есть великое счастье. Пришел ты — и, значит, вскоре преобразится весь этот край.
Но есть в жизни геодезиста и топографа еще и другая радость — радость общения с природой. С той первозданной природой, которая не затронута человеком: миром непуганых птиц и зверей, редких растений. И с той природой, что уже человеку подвластна. Ведь он теперь настолько могуч, что в природе для него нет больше врагов. Есть только младшие братья.
Один из замечательных русских топографов и геодезистов Василий Васильевич Витковский говорил, обращаясь к слушателям Петроградского военно-топографического училища: «В природе нет вещей, недостойных внимания. Неизвестное животное, растение, минерал, густой туман, необычная заря, падающие звезды, северное сияние, нравы и обычаи жителей — все это, будучи привезено или описано, может оказаться очень важно и внесет новые данные в общую сокровищницу науки. Книга природы открыта всем и каждому, умейте читать эту книгу».