Спешившись, Дундич подтолкнул онемевшего попа. Только они вышли из-за угла, вновь загрохотал, ослепляя вспышками, пулемет Священник было попятился, но Дундич, держа его за шиворот толкал вперед. Тот воздел руки кверху и во всю мощь легких закричал:
— Окаянные! В кого… В кого стреляете…
Не прошло и пяти минут, как с колокольни был сброшен пулемет, а затем раздался резкий короткий свист.
Из-за церковной ограды выехала группа всадников. Присмотрелись — лошади куцехвостые. Оказалось, это разведка двадцать второго полка, шедшая с севера. Не успели перекинуться короткими сообщениями, к ним подбежали двое парней в рабочих спецовках Казаков спросил:
— Кто такие?
— Рабочие с табачной фабрики Асмолова.
— Куда бежите?
— Домой.
— Белых здесь много?
Рабочие переглянулись и промолчали.
— Не бойтесь, товарищи, — пришел им на помощь Казаков. — Мы красные. Из Первой Конной. Слыхали про такую?
И вдруг, не сговариваясь, парни сорвали с головы шапки и ликуя, начали кричать:
— Ура! Ура!
Что за шум? — подбежал Дундич. — Не надо так громко. Но рабочие, приплясывая и обнимаясь, продолжали кричать «ура». Из-за низких ларьков показалась целая толпа мужчин и женщин. Со слезами начали они обнимать и целовать разведчиков и их коней. Пожилой мужчина прерывисто говорил Дундичу:
— Не теряйте время. Скорее к кафешантану. Там у беляков совещание…
— Какой шайтан? Где он? — нетерпеливо натянул повод горячий Негош.
— Не шайтан, голубок, а кафешантан. Это клуб такой, где собираются буржуи, чтобы повеселиться, — охотно объяснил рабочий.
— Где это? — поднимаясь в седло, спросил Дундич.
— Мы вас проводим. Тут недалеко.
Через два квартала остановились, окружив большой дом с высокими ярко освещенными окнами. Часть бойцов спешилась и вместе с Дундичем устремилась к двери. Настойчивый стук не пробудил тишину в доме.
— Именем Красной Армии! — громко потребовал Дундич.
Но там словно все вымерло.
— Ничего, — успокоительно сказал пожилой рабочий. — Мы знаем другие ходы в здание.
Но в это время дверь внезапно распахнулась, и буденовцев ослепил залп. Вслед за тем на крыльцо выбежало несколько офицеров. Стреляя перед собой, они кинулись к сараю, где стояли оседланные лошади. Раздался треск и звон разбитого стекла: белогвардейцы начали прыгать из окон в сугробы. Но их быстро и ловко обезоруживали и отводили в сторону.
Через несколько минут во дворе все стихло. Десятка два беляков лежало возле крыльца, на заснеженной клумбе, около коновязи. Остальные, злые и перепуганные, плотно жались к стене длинной конюшни.
Когда вышли на Боготяновский проспект, услышали беспорядочную стрельбу впереди, в стороне Садовой. Поспешили туда. Но не проехали и сотни метров, как увидели большую черную автомашину, устремившуюся к железнодорожному вокзалу. Автомобиль, буксуя, шел тяжело, словно вез не пассажиров, а ящики со свинцом. Объехав квартал, Дундич с бойцами перекрыл дорогу и, нацелив наган на водителя, крикнул:
— Стой! Стреляю!
Слабо взвизгнули тормоза. Шофер повернул голову к сидящему рядом офицеру, укутанному в дорогую меховую шубу. Тот сдвинул со лба папаху и высокомерно спросил:
— Кто такие? Что вам нужно? Кто приказал нас задерживать? Не видите, машина командования?
Офицер кивнул шоферу, давая этим понять, что разговор со встречными всадниками окончен и они могут следовать дальше. Мотор взревел, машина дернулась и тут же застряла в сугробе.
И сразу же зло и решительно клацнули затворы карабинов.
— Стой! — властно потребовал Дундич. — Ну-ка, господа офицеры, вытряхивайтесь к чертовой матери, раз не понимаете слов.
Кроме водителя, в автомашине было три офицера и две женщины. Сидевший впереди офицер сбросил шубу, и разведчики увидели погоны полковника. Его усталое, и глубоких складках лицо теперь выражало наигранную радость.
— Зачем же столько шума, господа? — начал он несколько укоризненно отчитывать стоявшего перед ним Дундича. — Мы же сами едем к вам. Учли, так сказать, обстановку, поняли, что продолжать борьбу бесполезно, и решили перейти на вашу сторону добровольно.
В это время одна из женщин, выпростав руки из меховой муфты, возмущенно крикнула:
— Что вы говорите, Дмитрий Петрович! Это же хамы, голодранцы, босяки. Они убьют нас.
В окружившей машину толпе загудели, кто-то насмешливо произнес:
— Ничего, барыня, мы скоро оденемся.