Всадники отвели коней, и Дундич увидел в дрожках каменное курносое лицо длинноволосого жениха, словно вдавленного в сиденье, и дородную молодуху в цветастой кофте и бархатной кацавейке. На высокой черной короне сплетенной косы небрежно болталась пришпиленная фата. Невеста чем-то напоминала Марию, то ли большими наивными глазами, то ли бровями вразлет. И Дундич почему-то искренне пожалел плюгавого мужичка, действительно сверху донизу красного. Красное лицо, обрамленное рыжей густой прической, красный, почти как у Дундича, френч, красные галифе с леями. И в довершение ко всему кумачовый бант на груди.
— Надо бы проверить документики, — сказал Казаков, давно доставший из вместительной деревянной кобуры обыкновенный наган.
Дундич снисходительно засмеялся. Чудак Казачок. Неужели не верит, что это настоящая свадьба? Зачем же формальностями портить людям настроение? И так уже обидели отказом выпить за здоровье молодых. Он глянул на Негоша. Тот не улыбался, пристально изучал седоков на подводах. А там парни и девки, мужики и бабы, сидя и полулежа, обнявшись, продолжали горланить песни и растягивать мехи гармошек.
— Ну, что гам? — вдруг гортанно крикнул жених, обращаясь к своим проводникам.
— Да ось той шпендик требуе документы, — ответил прибауточник, запуская руку в глубокий карман шаровар. После некоторого затруднения извлек помятый листок и протянул Дундичу. — Вот он, треклятый свиток. Що в ем написано, не знаю. Но печатку со звездой бачишь? То-то.
Дундич передал бумагу Казакову. Тот, с трудом разбирая украинские слова, прочитал, что какой-то предукома удостоверяет гражданский брак Панаса Голобородько и Оксаны Грищенко. Заверено личной подписью и фиолетовой печатью.
— Что ж, поздравляем, — сказал Дундич, обращаясь к молодым. Затем спросил у шаферов: — Вы из ближней деревни?
— Из самой ближней.
— Махновцев там нет?
— Были две недели назад. Теперь немае. Кажуть, тот Махно в Гуляй Поле сидить.
— Ну, счастливо вам! — тронул поводья Дундич.
Но один из шаферов снова протянул ему стакан, а жених попросил:
— Добрый человик, выпей за наше счастье. И хлопцы пусть примут.
Негош с готовностью протянул руку к стакану. Четверть пошла по рукам.
— Вот уважили! Вот спасибо! — нетвердо стоя на ногах, благодарил красноармейцев жених. Потом попросил шафера-хохотуна: — Подари им ярку, пусть шашлыком закусят. Гарные хлопцы. — Он толкнул в спину возницу, тот натянул вожжи, и сытые рысаки, гордо вскинув головы, легко покатили дрожки.
С гигиканьем, улюлюканьем, посвистом и звоном пролетела свадьба мимо отряда. Только легкая пыль еще не разбитой дороги осталась висеть в неподвижном воздухе.
Отряд неспешно двинулся дальше. Казаков, который так и не притронулся к угощению, пропустил вперед товарищей, оглянулся и обомлел: миновав лощину, повозки разворачивались широким фронтом. Так поступали сами конники, когда готовили пулеметную атаку.
И чутье не обмануло молодого разведчика. С бугра гулко ударил пулемет.
— Вот так свадьба! — только и успел сказать Казаков.
А Дундич, вскинув кони свечкой, обнажил шашку.
— За мной! — прозвенел, как сабельный удар, его голос.
Заметив решительный разворот отряда, часть бандитов, явно не ожидавших, что красные осмелятся двинуться на пулемет, порезала постромки, вскочила в седла и пустилась наутек, рассыпавшись по целине.
Дундич не выпускал из виду легких дрожек жениха и его охраны.
Выскочив из-за лесистого поворота, отряд уперся в речку, по-весеннему наполненную до краев. Единственный мост был забаррикадирован брошенными повозками. Пока разобрали затор, пока снова вскочили в седла — след банды простыл. Но отпечатки копыт и подков привели всадников в ближайший хутор.
Ожидая, что их здесь встретят бандиты, конармейцы прошли околицей и ворвались на улицу с противоположной стороны. Каково же было их изумление, когда, кроме хуторян, они никого не нашли. Те радостно приветствовали буденовцев и уверяли, что никаких махновцев не видели.
Однако от Дундича и его товарищей не ускользнула любопытная деталь: в некоторых дворах стояли строевые кони с дымящейся шерстью и дико ходящими боками. Но жители в один голос твердили, что кони их, и они только что прискакали на них с поля. Обыскав огороды, погреба и сеновалы, буденовцы никого не обнаружили.