Но дед как отрезал — не пойду, и все тут! Бабушка настаивала, требовала, уговаривала, все было бесполезно. Единственно, чего она добилась, что он уйдет к своему старому другу железнодорожнику, который в одиночестве жил на другом конце города.
Через несколько минут дед и Юра вышли на пустынную улицу и окраинами стали выбираться из города. В котомке у Юры лежали кусок сала, вареные яйца, три луковицы и горбушка черного хлеба. Шли быстро, постоянно оглядывались. Уже на окраине дед спросил:
— Ты говорил, что в Богучаре бабушка живет, так?
— Да.
— К ней и направляйся. Далековато, правда, но путь держи туда. Где пешком, где добрые люди подвезут. Запомни дорогу: Бахмач — Конотоп — Старый Оскол, а там до Богучара совсем рядом. Запомнил?
Юра повторил названия городов. Дед показал рукой в сторону светлевшего неба.
— Видишь, рельсы блестят? Так вдоль полотна и иди, но за посадками, на виду опасно.
Юра посмотрел в неизвестную даль, тяжело вздохнул.
— Если дядя Ваня пришлет письмо, вы его мне отправьте, ладно? Я тоже почитать хочу.
Вместо ответа дед развел руками. Юра понял, почему: разве дойдет письмо от Ивана Бондаренко, если в городе немцы?
На прощанье дед пообещал, что после войны они с Иваном разыщут Юру и приедут к нему. А если у Юры не найдется отец, то они заберут его к себе. Места в доме всем хватит…
Они расстались. Юра часто оглядывался и видел, что Михалыч стоял и смотрел, смотрел ему вслед.
Юра понимал, что дед тревожился за него, переживал, не хотел уходить, хотя самому грозила опасность.
Юра остановился, помахал рукой, увидел, что ему тоже помахали…
Тихая, звездная ночь кончалась. Небо начинало светлеть.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
С конца сентября начались затяжные дожди. Дороги размыло. Грузовики еще как-то проезжали, а легковушки застревали…
Юго-восточнее Курска две «эмки» пытались преодолеть раскисшую от дождей проселочную дорогу.
— Ладно, Пронин, не рви мотор, — сказал шоферу начальник штаба сороковой армии генерал-майор Рогозный и открыл дверку. — Смотри, по самое брюхо зарылись. Трос-то есть у тебя?
— Так точно, товарищ генерал, есть! — с готовностью ответил Пронин и тоже открыл свою дверцу, намереваясь вылезти из машины вслед за генералом.
Разминаясь, Рогозный с трудом сделал несколько шагов вперед.
Из второй машины вышел начальник армейской разведки полковник Черных.
Рогозный и Черных возвращались с передовой в Старый Оскол, где располагался штаб армии. Два дня они находились на линии фронта, изучали сложившуюся обстановку и теперь торопились в штаб, где их ждал командующий фронтом…
— Ну что, Степан Иванович, помощи ждать будем или пешком вперед двинем, как ты считаешь? — спросил генерал, когда к нему подошел начальник разведки.
— Лучше пешком. Километрах в трех отсюда село имеется, там резервный батальон капитана. Нестерова стоит. По такой дороге часа за два до них доберемся. Так что засветло будем там, а за машинами тягач пришлем.
— Ну, что ж, в таком случае идемте!
Черных вернулся к своей машине, взял планшетку а документами и поспешил за генералом…
Из машины начальника разведки вылез Петр Смык, щупленький, но очень проворный водитель. Он обошел вокруг своей «эмки», посмотрел на глубоко увязшие скаты и, усмехнувшись с досады, крикнул генеральскому шоферу:
— Что, сержант, вынужденный перекур получился?
— Выходит так, — отозвался тот. — Видишь, по самое брюхо сел. Придется тягача ждать. Давай пока перекусим малость. Перебирайся ко мне, есть охота.
Петр Смык, обходя лужи, перебрался в генеральскую машину. Оба уселись на заднее сиденье. Пронин развязал вещмешок, достал хлеб, консервы, две алюминиевые кружки и фляжку с чаем.
— Как думаешь, добрались наши до села или нет?
— Вряд ли. По такой дороге особо не разбежишься…
— А ветер вроде бы сильнее стал?
— И правда, — всматриваясь в забрызганное окно, согласился Пронин, — оно даже к лучшему, тучи разгонит.
За окном промелькнула человеческая фигура. Водители моментально повернулись в ее сторону, потянулись за оружием.
Перед дверцей машины остановился мальчик, легко одетый, мокрый, оборванный. Он смотрел на них через забрызганное грязью стекло.
— Откуда он взялся? — удивился Пронин.
— Как с неба свалился, — не меньше Пронина удивился Петр Смык и, открыв дверцу, спросил: — Ты откуда, пацан, появился?
— Оттуда, — мальчик показал в сторону фронта, — из-под Бреста. Сегодня ночью фронт перешел. Немцы ракетами светили, но меня не заметили. Я больше ползком двигался.