Отто Юльевич, заложив руки за спину, шагал около палатки. Он волновался, хотя и старался скрыть это. Было отчего волноваться!
В ожидании связи с Большой Землей.
Последняя радиограмма, посланная с борта Н-170, сообщала, что самолет над полюсом. Связь оборвалась на полуслове.
Заместитель начальника экспедиции Шевелев получил из столицы правительственную радиограмму:
«Приготовить остальные три корабля и при первой возможности вылететь на поиски СССР-Н-170».
Но купол острова Рудольфа плотно прикрыл густой туман и лететь было нельзя.
Кренкель слышал, как тщетно вызывает остров Рудольфа: «Слушаем на всех волнах». Слышал всех, а его не слышал никто.
Около него молчаливо присел Отто Юльевич. Он не сделал ни одного нервного замечания, столь понятного в такой напряженной обстановке.
Ждал он терпеливо и долго, пока радисту не удалось, наконец, связаться с островом Рудольфа.
Шмидт на запаянном бидоне с продуктами писал в тетрадке первое донесение с Северного полюса, а тем временем Кренкель отстучал на ключе:
«…Вас ясно вижу. 88!»
«Ясно вижу» на языке коротковолновиков означает — «слышно хорошо», а «88» в переводе на русский — «люблю, целую».
Волнуясь и спеша, радист острова Рудольфа рассказывал о тех тревожных часах, которые пережили люди на острове не зная, что произошло на полюсе.
Шмидт кончил писать и ровным спокойным голосом, словно читая резолюцию на собрании, стал диктовать радиограмму, которую потом напечатали все газеты мира.
Высадка на лед. Кренкель, Папанин, Федоров и Шмидт.
По эфиру полетели короткие фразы:
…Льдина, на которой мы остановились, расположена по ту сторону полюса и несколько на запад от меридиана Рудольфа… Льдина вполне годится для научной станции, остающейся в дрейфе в центре Полярного бассейна… Здесь можно сделать прекрасный аэродром для приемки остальных самолетов… Чувствуем, что перерывом связи невольно причинили вам много беспокойства. Очень жалеем. Сердечный привет. Прошу доложить партии и правительству о выполнении первой части задания…
Так заговорил Северный полюс.
На следующий день утром Кренкель передал на остров Рудольфа первую метеорологическую сводку, составленную Федоровым.
«Северный полюс. 22 мая 06 часов московского времени. Давление 761. Температура минус 12. Ветер 8 м, западный (по Гринвичскому меридиану), порывистый. Туман. Солнце просвечивает. Видимость 1 км. Слабый снег».
С той минуты, когда первая метеосводка с полюса домчалась по эфиру до Большой Земли, на международных синоптических картах северного полушария было стерто еще одно «белое пятно» погодообразования.
Лишь на четвертые сутки Е. К. Федоров, ставший на время синоптиком экспедиции, пообещал приличную погоду, и Шмидт посоветовавшись с летчиками, дал команду на остров Рудольфа готовить три других корабля к полету на полюс. До этого беспрерывные туманы, снегопады, ветер, пурга не позволяли совершить им решающий прыжок.
Первые палатки на Северном полюсе.
Первым прилетел и благополучно приземлился на льдине самолет Молокова.
Алексеев в пути отстал от Молокова, покружился в облаках недалеко от полюса, не желая понапрасну тратить бензина, сел на льдину. На следующий день, после двадцати минут полета, он вовремя посадил свою машину на месте назначения. Вовремя потому, что не успели еще остановиться винты, как льдина снова накрылась облачным покрывалом.
Дольше всего не было Мазурука. Шмидт очень беспокоился. Он то и дело наведывался в радиопалатку, где несли вахту не только Кренкель, но и еще три радиста с прилетевших на полюс воздушных кораблей. Им удалось установить двухстороннюю связь с самолетом Мазурука, который совершил вынужденную посадку на льдину. Сесть ему удалось, а подняться было нельзя — не хватало места для разбега. Пришлось экипажу здорово потрудиться, расчищая свой «аэродром» от торосов. Работа была закончена, но погода еще шесть дней заставила Мазурука откладывать короткий перелет в лагерь.
Только 5 июня самолет Н-169 показался над городком, выросшим на льдине, в ближайшем соседстве с той точкой, в которой проходит воображаемая ось земли.
Это был уже целый городок из палаток, в центре которого возвышался «полярный дворец» — черный домик зимовщиков.