Отношения и со студентами, и с преподавателями сразу же сложились отличные. В группе, в которой занимался Макар, оказались и его знакомые — сталевары с Украины, с Урала.
Легче других предметов давались Мазаю алгебра и геометрия. Много времени отнимало черчение. Зато как приятно было видеть готовый чертеж! С большим интересом слушал сталевар лекции по истории партии, по литературе. Жажда узнавания, постижения и переосмысливания постигнутого была у Мазая неистовая. Как-то Макар сказал жене в шутку, что мечтает изобрести способ быстрее впитывать в себя знания.
Весной 1939 года группу рабочих и инженеров завода имени Ильича наградили орденами и медалями. Вместе с ними в канун первомайского торжества Мазай получил из рук Михаила Ивановича Калинина орден Трудового Красного Знамени. А потом Макар Никитович провожал ильичевцев на вокзал.
«Было очень радостно и в то же время немного грустно: мне хотелось поехать на свой родной завод, который меня вырастил и воспитал. Но близились экзамены, и Пузырев, с которым я поделился своим желанием, мне отечески строго сказал:
— Нет, тебе ехать нельзя. Готовься к экзаменам и смотри, чтобы все было в порядке. Ты ведь наш представитель здесь — в академии и в Москве…»[3]
Каникулы Мазай посвятил поездкам по стране. На уральских заводах проводил показательные плавки, делился опытом со стахановцами-металлургами. Надолго осталась в памяти встреча с академиком И. П. Бардиным, книги которого он, Макар, пытался одолеть когда-то, будучи малограмотным пареньком. Если оглянуться, то и лет с той поры прошло не так много, но как непохожи ершистый деревенский паренек и сдержанно немногословный культурный рабочий-интеллигент. И эта разительная перемена произошла не с одним Мазаем, а с целым поколением людей, воспитанных советской действительностью.
Мазай жил не одним сегодняшним днем: он мечтал о будущем, делал наброски чертежей будущих сталеплавильных установок, заводов-автоматов, призванных облегчить тяжелый, часто связанный с риском, труд сталеваров, невиданно увеличить производительность труда, чтобы сделать нашу страну еще более могучей.
Мазай понимал необходимость тесных контактов рабочих-практиков с учеными. И не раз в беседах с крупными учеными-металлургами заявлял, что новая техника не только изменит характер и условия труда, но предъявит повышенные требования и к самому рабочему. «Неизмеримо выше должна стать и профессиональная и общеобразовательная подготовка сталевара!» — не раз говаривал Мазай.
«Учась, учи других!» Эту истину не забывал Макар Никитович, как никогда не забывал он и родной завод. В 1940 году студент Промакадемии приехал в Мариуполь и вместе со старым другом сталеваром Иваном Лутом решил провести показательную плавку.
«Старики» добродушно подшучивали:
— Не забурел ли москвич? Не забыл ли старое?
Нет, ничего не забыл Мазай: плавка действительно была образцовой, было чему поучиться у студента.
— Огнеупорный человек наш Мазай! — гордились старые ильичевцы.
Не думал, не гадал Макар Никитович, напряженно вглядываясь в языки пламени, что стоит он на своей последней вахте в мирное время.
В старательной, напряженной учебе прошел еще год. Весна сорок первого была буйной. Только отлетела бело-розовая яблоневая кипень, зацвела сирень. Ее аромат врывался в окна и словно звал Макара домой. Приближались каникулы. Макар Никитович, теперь отец уже четверых детей, мечтал поехать с ними в деревню, отдохнуть.
В Москве по старой привычке продолжал он вставать на рассвете. Вот и сегодня, 22 июня 1941 года, он, чтобы не беспокоить домашних, тихонько сел на подоконник, начал листать подшивку «Правды» — надо было подготовиться к докладу. И как всегда, в первую очередь Мазай стал просматривать материалы о работе металлургов. Макара Никитовича радовало, что успехи социалистического соревнования все время нарастали, что товарищи «по огненному цеху» не подкачали: в 1941 году в стране выплавлялось уже более 18 миллионов тонн стали. Затем сталевар обратился к другим статьям. Прочел об инициаторе скоростного многозабойного обуривания криворожском шахтере Алексее Семиволосе, об успехах рабочих Ивановского меланжевого комбината, о том, как болота Белоруссии превращаются в цветущие поля и луга…
Миром и созиданием жила большая и добрая страна.
Пока Мазай завтракал, принесли свежую газету. В номере была опубликована статья «Передовики социалистического соревнования». Прочитав ее, он отложил газету, взялся за учебник и просидел над ним до той минуты, когда из репродуктора послышались слова: