— Приезжай, выучим, станешь сталеваром! — решительно ответил приезжий.
Вечером за околицей Макар обсуждал с дружками события дня и рассказ мариупольского рабочего. Макар повторил его слова:
— Производство стали — становой хребет индустрии!
И, набрав воздуха в легкие, закричал на всю околицу:
— Прощай, родная сторонка! Уезжаю!
ГЛАВА ВТОРАЯ
Как закаляется душа. — Третий подручный. — Комсомольский характер
Поезд подходил к Мариуполю. И за поворотом дороги Макар увидел море, над которым полыхали огни. «Доменная печь на «Азовстали» работает! — пояснил попутчик пятерым парням, — считай, приехали…»
Макар и его товарищи прошли через весь город знойными улицами, где лепились друг к другу белые домики под черепичными крышами, в палисадниках пылилась акация, фиолетовыми гроздьями свисала шелковица.
Перед тем как пойти на биржу труда, заглянули на базар, купили у грека в выцветшей феске связку сушеной тараньки и большой полосатый арбуз. Закусили, усевшись в тени у забора, и отправились в центр города.
Долго стояли в очереди на бирже труда и наконец получили направление на завод имени Ильича.
Жарким выдался день 16 августа 1930 года, когда станичники, скрывая робость, переступили порог мартеновского цеха. Их оглушили тревожные свистки, ошеломил надвигавшийся ураган огня. Четверо метнулись в сторону, а Макар застыл, заметив людей, спокойно расхаживавших вблизи огненного потока. Они работали споро и деловито, и пот струйками стекал по их темным, словно закопченным лицам.
— Ну и жарища! — подумал Мазай. — Недаром называют это место горячим цехом! — Он никак не мог отдышаться. В это время к нему подошел смеющийся паренек в спецовке.
— Чего ржешь! — обиделся Макар. — Может, по шее хочешь?
— Нет, не хочу, — ответил парень и, показав на убегавших односельчан Мазая, опять засмеялся и пошел к печи.
— Будем знакомы, — седоусый рабочий в очках протянул Макару крепкую руку. — Я старший мастер Иван Семенович Боровлев. Значит, твои приятели сбежали? А ты остался? С характером, вижу, парень. В кого такой?
— В батьку! — ответил Макар.
Боровлев расспросил юношу об отце и сказал:
— Выходит, мы с Никитой Мазаем родственники: и он и я — коммунисты. В таком разе вот тебе подарок по случаю знакомства от меня и от моего помощника, тоже коммуниста, Максима Васильевича Махортова.
Иван Семенович протянул Макару синее стекло и предложил заглянуть в печь. Перед взором Мазая одна за другой сменялись удивительные картины зарождения и гибели огненных миров, бушевали белые океаны, плескались расплавленные солнца.
— А вот и сам начальник смены, инженер Алексей Моисеев.
Боровлев указал на того самого паренька, которому Мазай обещал надавать «по шее», и добавил:
— Алексей пришел в цех рабочим, учился и сейчас продолжает учиться заочно в институте. Как знать, может, и ты, Макар, станешь инженером. Но пока — все мы с этого начинали — покрутись-ка чернорабочим, закаливай душу…
Уже на следующий день Макар понял: для такой закалки требуется поистине железная душа.
Первые две недели прошли как во сне. К обеду Макар выбивался из сил не столько от тяжелой работы, сколько от непрерывной смены впечатлений.
«С первого дня работы в мартеновском цехе, — вспоминал он потом, — во мне боролись два чувства: страх и любопытство. Мне было жутковато, когда по цеху проезжал ковш, наполненный жидкой сталью, но я как очарованный смотрел, как выпускали сталь, как разливали ее в изложницы».
Для начала Боровлев показал Макару, как укладывать лом в коробки-мульды на вагонетках и подкатывать их к печам. Иван Семенович все это делал словно играючи, а Макар через час — полтора не чувствовал ни рук, ни ног.
Моисеев стал учить Мазая действовать штангой у печи.
Иногда на Макара покрикивали, кое-кто посмеивался над его неопытностью и растерянностью. Но в то же время он постоянно ощущал дружескую руку. Молодой рабочий понимал, что Боровлев, Махортов и Моисеев заботятся о кем. Однако самостоятельному пареньку опека вскоре показалась докучной. Недели через три Макар освоился и стал расхаживать по цеху с непринужденностью старого металлурга. Вот тогда-то на него посыпались упреки в ротозействе и беспечности. Боровлев пригрозил, что не пустит Макара в цех, если тот будет ухарствовать. И Мазаю пришлось пообещать вести себя осторожней.
Старый мастер, еще недавно разговаривавший с новичком вежливо, сдержанно, вдруг стал резким и вспыльчивым.