Юлдашвой - сторож. А я построил вулканизацию, где обслуживаю владельцев машин, латая им камеры. Для того, что бы клиенты обращались ко мне чаще, я специально латаю приколотые камеры канцелярским клеем, которым дети клеят бумагу. Когда я латаю камеру, то проверяю и показываю, что надо сделать, и тайком, когда владелец не смотрит, незаметно шилом прокалываю камеру. Кроме того, я подбрасываю на дорогу специально приготовленные гвозди, которые прокалывают шины и камеры от колес машин посетителей.
Вчера произошёл очень смешной случай. Приехал один налоговик по фамилии Озодаев и стал проверять контору Гурраташа.
-Озадаев-ака, мы освобождены от налога, поскольку в нашей организации работают в основном инвалиды и умственно отсталые люди. Если не верите, можете проверить. Например Курумбой-ака - духовный инвалид, и он долгие годы лечился в психиатрической больнице. Есть у него соответствующий документ в красном переплете, подтверждающим его болезнь. А его друзья, как я сказал, - умственно отсталые люди. Пошли, Озодаев-ака, в мой кабинет, и я покажу вам документы - сказала Гурратош Нишановна.
Налоговик последовал за ней в кабинет Гурратош Нишановны. Но через несколько минут из кабинета раздался крик о помощи.
-Помогитее-ее-ее! Озодаев насилует меняаа-ааа! Отстань, маньяк! Пусти меня, мраз-аа-ззь! Курумбой-ака, Мизхаппар-ака, помогите-ее! Вызовите милицию! Позвоните Шгабуддинову! И врачей тоже! Пусть они возьмут анализы и проверят наши ДЭНКА! Ешё в налоговом отделении работает, мерзавец! Позвоните его начальнику! - крычала Гурратош Нишановна и плакала.
-Товарищ Мизхаппар, революция в опасности! - закричал Курумбой. Сами знаете, я занимался Кунк Фу. Имею черный ремень. Услышав крик невинной женщины о помощи, мы с Курумбоям побежали туда. Тут из кабинета Гурратоша вылетел налоговик Озодаев, вес бледный, сволочь, насильник. На пороге стояла Гурратош Нишановна в порванном платье, у неё на груди болталась половина её бюстгальтера белого цвета. Курумбой вынул из голенища своего сапога без подошв длинный кинжал, намереваясь ампутировать больную голову налоговика. А, я хотел нанести по голове налоговика Озодаева сокрушительный удар ногой, но я промахнулся. Тогда Озодаев побежал на улицу, и там почему-то начал хромать, потом свалился на землю и начал плакать от невыносимой боли. Глядим, большой заржавелый гвоздь, который я подбросил, проколол ему ногу насквозь.
- Сам бог тебя наказал, развратник! Ты, тварь такая ничтожная, даже не интересно ампутировать твою голову, отделив её от туловища! - сказал Курумбой, положив кинжал обратно в голенище сапога. После этого учитель, который вчера остался в классе ночевать, срочно увез налоговика Озодаева в больницу на тракторе, который трамбует асфальт своим тяжелым катком. Таким образом, мы избавились от налоговика. Гурратош Нишановна привела себя в порядок.
- Вот это настоящая честная женщина! Она защитила свою честь! А что если я женюсь на ней - сказал Курумбой. Тут мы услышали стон и крик девушек-учениц.
- Это наверно учителя бьют своих неуспевающих учеников! Это же феодальное отношение... это... это незаконно! Разве можно в нашем веку бить учениц за то, что они не сделали уроки или домашнее задание? - сказал я.
Мы пошли спасать девушек, которые кричали о помощи. Подойдя к двери, Мамадияр постучал в дверь, но никто не открыл. Наоборот стоны и крики усилились. Нам пришлось применить силу, то есть взломать двери.
-Красноамеец Мизхаппар, приказываю от имени Революционного Комитета, ломайте дверь! - крычал Курумбой.
-Есть, таш каминдон! - сказал я.
Отступая назад метров на двадцать, я подбежал к двери и ударил её ногой. Дверь разломалась от моего сокрушительного удара, и я оказался внутри помещения. Глядим - там председатель колхоза Бадалов и его бухгалтер Нигман преподают уроки ученицам прямо в постели, лежат, как говорится, в чем мать родила. Увидев это, Курумбой взбесился. Мы тоже. Преподавателям пришлось прервать урок на самом интересном месте и они бросились в окно. Они бежали голыми в сторону машины, где их ждал шофер. Мы тоже бросились за ним, но не успели поймать их. Они сели в машину и уехали. Когда рассеялась пыль, мы услышали звуки ещё одного мотора и увидели поднимающуюся по трапу "Запорожца" Гурратоша с чемоданом и с красным зонтиком в руках. Пока мы бежали туда, она уже успела сесть на "Запарожец" с огромными колёсами, и тоже, как говорится, смотала удочки. Мы упустили её. А ученицы побежали в сторону хлопковых полей, опасаясь расправы.
Мы вернулись в офис, и там выяснилась, что Гурратош стащила все деньги, которые мы заработали за всё это время. Как она успела сделать это, - уму непостижимо. Она оказалась сутенёршей.
- Эх, хорошо, что я не женился на ней ! Слава природе и Чарльзу Дарвину! А деньги, которые она увезла, нам не нужны. Потомучто грязные деньги вредят репутацию нашей партии - сказал Курумбой.
Вот такие вот у нас пироги, Сайтмират-ака.
С уважением,
Кулхозник Мизхаппар.
29 октября 2008 года.
10 часов 33 минуты ночи.
Колхоз Чапаев,
Девятнадцатое письмо Мизхаппара
Пусть это письмо, которое я пишу на шкуре овчарки, летит на осеннем ветру, летит строго на запад, где живет Сайитмират ака, там, где он часто сидить выпивая иногда виски или текилу со льдом у окна ночного ресторана, за которым едут последние трамваи и в их светлых салонах видны грустные лица опоздавших, задумчивых пассажиров.
Ассалому алайкум Сайитмират ака.
Вчера Курумбой созвал внеочередной съезд нашей партии, забравшись на крышу свинарника. Я побежал туда, где должен был проходить съезд. Когда я пришел, Курумбой обрадовался и торжественно произнёс речь:
- Ну, вот, колхозник Мизхаппар тоже здесь. То есть, теперь у нас кворум, и мы можем начинать курултай, согласно пункту устава нашей партии о проведение съездов! Так, вот, товарищи, если мы хотим на самом деле придти к власти, то мы как никогда должны усилить политическую пропаганду среди населения! На этом я объявляю съезд закрытым! Товарищи члены нашей партии, депутаты и гости съезда нашей партии, немедленно запрягайте Юлдашвоя в телегу! - крычал он. Потом добавил: - Слышите, труба зовет!
- Да, да, таш каминдон! - ответили мы хором внимая в тишину.
- Тогда, вперед! - сказал Курумбой.
Мы надели на шею Юлдашвоя хомут, и Курумбой сел на телегу. Мы тоже сели. Едем на улице, любуясь пейзажами и иногда здороваясь с прохожими. Душа поёт. Я сам по природе своей люблю дорогу. Вокруг деревья роняют свои желтые и багряные листья. За голыми ветвями деревьев видны лачуги и хижины колхозников, с кривимы дымоходами. Крумбой насвистывает мелодию, хорошее настроение у него. Мамадияр поет какую-то старинную песню.
Не замонкиииим бир париигаааа оооошноман нааааайлайин,
Э, нозини хаддаааааан оширди вояааа, кахрабоооо ман наааайлайин!
В переводе эти строки звучат примерно так:
Вот уж сколько времени я влюблен в одной красавицу,
Она так усилила гнет, не показывая свое очаровательное лицо.
В результате я пожелтел от разлуки, словно янтарь.
Телега ехала, скрепя колесами, и вдруг она застряла. Юлдашвой напрягся, стараясь вытащить её из грязи, но не смог. Тогда Курумбой стал помогать ему, то есть начал бить его по голове длинным кнутом. От ударов порвалась шляпа Юлдашвоя, сшитая из собачьей шкуры. Бушлат тоже порвался. Курумбой беспощадно бил его непрестанно крича:
- Чух, козел! Вставай, не притворяйся, хитрожопый лодырь! Дармоед проклятый!"
Юлдашвой изо всех сил старался вытащить телегу, но у него ничего не получалось. Бедняга тянул телегу, обмотав себя уздой как муха, которая попала в паутину, повредив своих плеч, напригая шею с вздутыми артериями. Потом от усталости и бессилия лег прямо в грязь. Лицо и вся одежда его были в грязи. Нам пришлось слезть с телеги, чтобы помочь Юлдашвою. Мы с Мамадияром стали толкать телегу сзади, опираясь на неё плечами. Наконец мы вытащили её из трясины, и Юлдашвой побежал, волоча телегу по не заасфальтированной дороге. Мы догнали его, и снова сели на телегу. Едем, радуемся, машем рукой детям и старикам, которые стояли на обочине с удивлением глядя на нас. Мы ехали на большой скорости, пока наше средство передвижения не сбило человека. Этим человеком оказался пьяница Хуррам, который лежал на дороге подвыпивший. Когда мы наехали на него, наша телега поднялась кверху и снова опустилась. Хорошо, что местный алкаш Хуррам не умер. Он встал с места и, швыряя в нас комки грязи, стал ругать нас на чем свет стоит. Юлдашвой прибавил скорость, но поскольку у нас не было спидометра, мы не знали с какой скоростью он ехал в данный момент. На горизонте не было видно никаких алкашей, кроме нас. Едем по сверхскоростной скрипучей телеге, бороздя воздух. Скорость была слишком большая, и вдруг случилось ЧП. Наша скоростная телега неожиданно и некрасиво склонилась набок, и одно из её колес отвалилось. Теперь телега перестала слушать Курумбоя, и наша неконтролируемая карета сошла с дороги. Волоча Юлдашвоя, она покатилась в сторону небольшой птицефермы местного фермера. Мы ехали на ней и в панике орали, произнося только один звук: