Боже мой, почему я так медленно расту? Надо расти скорей, стать взрослым и уехать в Африку на несколько лет.
Там можно добывать сокровища, драться с дикарями, охотиться на горилл…
Он увидит все края, все закоулки сказочной этой земли…
Вздрагивающие пальцы в чернильных пятнах медленно вращали глобус. Страна Убанги… Камерун… Килиманджаро…
Пол со стоном вскочил со стула и подбежал к зеркалу. Почему ты так медленно растёшь, ты, мартышка? Сестрёнка Эллен — девочка, она моложе на два года — и почти одного роста с тобой… Тебе не стыдно?
Из зеркала обиженно смотрела на Пола темноглазая мордочка. Нет, никогда не стать этому парню ни героем, ни знаменитым путешественником. Слишком узкие у него плечи, слишком тонкие руки… И вообще он похож на девчонку.
Пол скорчил сам себе сердитую гримасу.
— Пол! — донёсся снизу негромкий голос миссис Тельсид. — Пойди ко мне, сынок!
Он сразу очнулся, причесал волосы и спустился вниз.
— Почитай мне библию, — мягко сказала мать, и Пол с трудом поднял со столика фолиант в кожаном переплёте, окованный медью, с массивными медными застёжками.
— Вот отсюда, Пол. — Бледный палец указал строфу.
— «И взяли воины отрока Даниила, — покорно начал Пол, — и ввергли его в ров львиный, в тьму его и смрад его…» Смрад — это всё равно, что вонь, мама? «И воззвал отрок Даниил к господу, о защите и помощи воззвал. И услышал господь веру незыблемую, как стена каменная, и отошли хищники алчущие, зла отроку не причиняя…» Довольно интересно. Наверное, этот Даниил был укротитель, вроде капитана Коллета из цирка. У того десять львов, и все прыгают, а он стоит с бичом в одной руке, с пистолетом в другой, покрикивает на них и ни чуточки не боится. Может быть, и капитан Коллег в эту минуту взывает к господу? Навряд ли. Да и откуда возьмётся в цирке господь? Странно, очень странно. Мама всегда говорит «святая книга», а разве святая книга может лгать? Может быть, она написана для негров?
Пол продолжал читать механически, не улавливая смысла, но мать быстро уловила перемену и захлопнула книгу.
— О чём ты читал сейчас, Пол? Расскажи.
— О… о… о львах, мамочка…
Миссис Тельсид грустно качала головой. — Нет, Пол, о львах было давно. Ты читал бессмысленно, как попугай. Неужели святая книга тебе неинтересна, Пол?
Пол молчал, опустив голову, старательно водя носком башмака вдоль щели между половицами.
— Сиди смирно, Пол! — Голос матери звучал раздражённо. — Ты уже большой мальчик, скоро ты поедешь в колледж и станешь совсем взрослым. И ты, большой мальчик, не понимаешь самых простых вещей, ты совершенно не умеешь обуздывать себя.
В дверь просунулась лоснящаяся физиономия Салли. В руках она держала что-то белое, пахнущее мылом.
— Как же быть со скатертью, миссис? — закудахтала Салли. — Уж я тёрла, тёрла — не отходит пятно, хоть ты его съешь.
Мать вышла с ней в прачечную. Пол сбежал, но минут через десять голос матери снова заставил его спуститься.
— Займёмся музыкой, Пол.
Раздражение её улеглось, и Пол повеселел. В конце концов рояль — это не библия!
Старинный палисандровый инструмент стоял у окна в гостиной, Пол уселся на круглый табурет и поднял на мать умоляющие глаза.
— Только не надо гамм, мамочка! — взмолился он.
— Дай я лучше сыграю тебе «Голос сердца».
Мать кивнула. Пол разыскал ноты и заиграл простенькую пьеску. И вдруг остановился.
— Фа-диез, Пол, — подсказала миссис Тельсид, не поднимая головы от шитья.
— Я знаю, мама, — задумчиво сказал Пол. — Я знаю, что здесь фа-диез. Но разве не лучше было бы здесь так… Смотри!.. И потом вот так…
Он заиграл, смело и гибко варьируя.
— Ведь правда, так лучше, мама? Ну скажи же… Вот так… И так… А то какой же это голос сердца! Это тоска, это голос отца Амброза на проповеди… И вот так… И вот так закончить!
Пол завершил пьеску бурным аккордом, которого в нотах не значилось. Непривычные пальцы устали, надо было отдохнуть. Мать молчала. Пол подтянул колени к подбородку, обхватил их руками и закачался на табурете.
— Знаешь, мама, — заговорил он наконец, — когда мы с дядей Эбом возвращались с охоты, мне казалось, что лес звучит. Я иду, а деревья поют, гудят…
Пол распрямился, руки его легли на клавиши.