Мальчики остановились на ступеньках. Под присмотром толстого мажордома негры-лакеи накрывали столы. Руки их летали над ослепительной скатертью, словно чёрные птицы. Все молчали, слышалось лишь негромкое покрикивание мажордома и тонкий звон потревоженного хрусталя.
Мажордом вышел на ступеньки и трижды пристукнул по ним булавой.
— Леди и джентльмены, прошу пожаловать к столу! — прокричал он торжественно в тёмную зелень сада.
Опять заиграл оркестр. Со всех концов медленно стекались гости. Огромный стол сиял хрусталём и фарфором. Шеренгами стояли кувшины с вином, бутылки с виски, джином и ромом.
Грузные белотелые индейки, золотистые куры и тёмно-бронзовые утки, разукрашенные зеленью и собственными перьями, заполняли стол. Круглыми островами пестрели вазы с салатами, жёлтыми глыбами лежали сыры.
Гости занимали места, шаркали ноги, скрипели стулья, звучал смех, шутки.
С треском взлетела, бороздя почерневшее небо, одна ракета, вторая, третья… Над озером шёл огненный дождь. Пол сидел между Диком и Мэй, сердце его неистово колотилось. Отец весело подмигнул ему через стол, Пол ответил, подмигнув в ответ, и покосился на Мэй. Слава богу, она ничего не видала… Мэй сидела неподвижно, ей было очень досадно, что её посадили именно здесь, с малышами… Но ведь малыши-то в этом не виноваты. И она приветливо обернулась к соседу.
— Налить вам сидра, Пол?
— Налей мне! — сказал Дик. Пухлые щёки его лоснились, в руках была крепко зажата индюшачья грудка. Он указывал на свой стакан сальным подбородком.
— Сначала гостю, Дик! — засмеялась Мэй. — И потом нехорошо быть таким жадным…
Застучала по хрусталю серебряная вилка, огромного роста джентльмен неторопливо поднялся. Седые усы резко выделялись на малиновом лице, в руке он держал бокал.
— Спич! Спич, мистер Томпсон! Слушайте, слушайте! Внимание, джентльмены! Полковник Томпсон говорит!..
Как опытный оратор, полковник дождался тишины.
— Леди и джентльмены! — Рука с бокалом плавно взлетела. — Позвольте мне от имени всех присутствующих поблагодарить дорогого мистера Аллисона за прекрасный праздник, за настоящее южное гостеприимство! В тяжёлую годину испытаний, — в голосе оратора искусно прозвенела слеза, — особенно отрадны обычаи милой старины… За этими столами, леди и джентльмены, собралось сегодня общество людей, в жилах которых струится различная кровь. Потомки английских родов, как наш милый Амфитрион, Джеральд Аллисон поклонился, — сидят рядом с креольской знатью, с потомками французских и испанских семей, основатели которых своей кровью и мужеством завоевали этот край для белого человека. За этим столом нет янки — и да будет мне позволено произнести настоящий, правильный тост… За Юг, джентльмены! Мы все южане — выпьем же за добрые старые Южные Штаты, свободные и независимые! Ура!
Бокал описал дугу и прилип к усам.
— Ур-ра! — завопили десятки голосов. — За Юг! Правильно, старина Томпсон! Правильно, полковник! За Юг!
Мажордом, перевалившись животом через балюстраду, махнул платком. Десятка два охотничьих ружей выпалили в ночное небо.
— Браво, старик! Браво, полковник! Чертовски хорошо сказано! — орали захмелевшие гости. Аллисон раскланивался во все стороны, он никогда не пьянел.
— Слушайте меня, джентльмены! — надрывался Вильям Редвуд, но никто не слушал его, каждый кричал своё.
— О чёрт! — Редвуд вскочил на стул, ястребиное лицо его побледнело, вздулась толстая вена на лбу. — К чёрту «Янки-Дудль», джентльмены! К чёрту Север, который лезет в наши дела и крадёт наших негров!!! К чёрту Пока[4], не оправдавшего наших надежд! К чёрту президента!
Подошёл Аллисон. Он был так высок, что лицо его оказалось на одном уровне с лицом говорившего.
— Браво, браво, Джонни! — засмеялся он. — Всё это вы скажете на митинге в Ричмонде, и вас понесут на руках!
Мягко и властно он снял оратора со стула. Оказавшись на земле, Редвуд сразу потерял дар речи — без трибуны он не мог говорить.
— Эй, музыка! — крикнул Аллисон. — Леди и джентльмены, начинаются танцы!
В соседнем зале загремел оркестр. Часть гостей двинулась туда, часть рассеялась по саду.
По дальней дорожке под руку с женой медленно шёл судья Алонзо Морфи. Он тяжело дышал.
— Зачем ты столько пил? — тревожно сказала миссис Тельсид. — Ты знаешь, что это тебе вредно.
— Я пил совсем мало, Телли, — качнул головой судья — Дело не в вине. Я разволновался, вот в чём беда. Так разволновался, что чуть не запустил в Редвуда тарелкой. Безумцы, жалкие безумцы! Жадность и невежество — вот ваши вожди!
4
Джемс Нокс Пок, южанин и рабовладелец, был избран под давлением Юга в 1845 году. Оказавшись на посту президента, Пок бесхарактерно лавировал, стараясь угодить и Югу и Северу. В 1849 году Пок был сменён генералом Захарием Тейлором, героем мексиканской войны, также южанином и рабовладельцем.