Пол взял каюту первого класса на пароходе и бесконечно долго плыл на нём против течения великой Миссисипи. Никогда ещё не заезжал он так далеко от дома, и чем дальше отодвигался дом, тем острее дразнило Пола любопытство.
Он ощущал себя Цезарем, пересекающим Рубикон, и великий восторг предстоящих приключений дурманил его голову, как в мальчишеские годы. Он был полон собой, он не нуждался ни в ком. За всё время путешествия он не завязал ни единого знакомства.
Иногда он думал о предстоящих шахматных боях, стараясь с полной беспристрастностью взвешивать свои шансы и шансы противников. Здесь сформировалась одна черта Пола Морфи, неизменно удивлявшая его современников впоследствии: Пол всегда был склонен чуточку переоценивать силы противников и недооценивать свои собственные. Он знал твёрдо: недооценка противника — тяжёлый грех. Он решил уберечься от него и по излишней добросовестности переходил в другую крайность.
Эта черта вошла в характер Пола так же прочно и незыблемо, как и знаменитая старофранцузская вежливость, создавшая ему такую популярность в Старом Свете.
Но обо всём этом Пол тогда не думал. Он ехал на первый в своей жизни турнир. Он ехал один и был совершенно счастлив. Когда он прибыл в Нью-Йорк, то первым делом снял номер в гостинице, а затем, умывшись и переодевшись, отправился в заведение герра Гиппа, о котором ему уже было известно. Никто не знал его в лицо, кроме судьи Мика, а Мик в этот день отсутствовал. Никто не обратил внимания на маленького, изящного джентльмена, спокойно и скромно вошедшего в шумную сосисочную.
Пол доедал свои сосиски, когда вошёл Стэнли, старый шахматист, хорошо знавший Пола по Новому Орлеану. Он бросился к нему с распростёртыми объятиями.
— Вы приехали, мой мальчик! Я невероятно рад, что вижу вас здесь! — Он тряс Полу руки с такой силой, что едва не оторвал их. — Теперь вы зададите перцу северянам, покажете им, что в доброй старой Луизиане тоже умеют играть! Джентльмены, это мистер Пол Морфи, сильнейший игрок Юга! Прошу любить его, как меня!
Шумный Стэнли не привлёк к себе особого внимания. Лишь секретарь конгресса Перрэн подошёл познакомиться с новоприбывшим, а заодно и проверить его шахматную силу. Принесли доску, и через двенадцать ходов Перрэн оказался в безнадёжном положении.
Тогда Стэнли не выдержал, он почти столкнул секретаря со стула и уселся на его место. Они сыграли с Полом серию обыкновенных лёгких партий, ни на минуту не задерживая темпа игры.
Необычен был только результат: Стэнли проигрывал партию за партией почти без сопротивления.
Подошёл председатель оргкомитета, которому завтра предстояло стать председателем первого Всеамериканского конгресса, полковник Чарлз Диллингэм Мид. Вежливо поздоровавшись с Полом, он минуту наблюдал за игрой, а затем невозмутимо заметил:
— Стэнли, вы похожи на рисовое поле, атакованное индийским слоном…
Мид удалился под хохот окружающих, а Стэнли прекратил игру, сказав не без ехидства зрителям:
— Не думайте, джентльмены, что с вами мистер Морфи будет обращаться иначе.
За дальним столиком пили пиво Паульсен и Лихтенгейн.
— Что вы думаете об этом молодом человеке, Людвиг? — озабоченно спросил Лихтенгейн.
Паульсен долго грыз сухарик и, наконец, ответил:
— А вы?
— Я?.. Я полагаю, что сила его преувеличена. Возможно, он играет неплохо, но не следует забывать, что это первое его серьёзное выступление. У него нет опыта. Вы согласны со мной?
— Нет, — покачал головой Паульсен. — Нет, Теодор, я не согласен с вами. Я смотрел несколько партий этого юноши, те, что были напечатаны в южных газетах. Некоторыми из них могли бы гордиться Филидор и Лабурдоннэ. Мне кажется, что такой шахматист рождается раз в столетие. Он сильнее нас всех и должен легко завоевать первое место в турнире.
— Вы поддались общей панике, Людвиг! — сердито фыркнул пруссак. — Я не ожидал от вас этого!
Поспешно вошёл аккуратненький Фиске, генеральный секретарь конгресса, и взобрался на стул…
— Извещаю вас, джентльмены! — сказал он официальным голосом. — Конгресс и турнир начинаются завтра. Сейчас мы должны бросить жребий, чтобы определить пары первого тура. Напоминаю вам регламент: каждая пара играет матч до трёх выигранных партий, проигравший выбывает, а победители играют такие же матчи между собой. Финальный матч играется не из трёх, а из шести партий тогда, когда претендентов останется всего двое. Понятно, джентльмены? А сейчас я прошу всех пройти в главный холл «Бронкс-отеля». Там будет происходить весь турнир, комитет арендовал это помещение. Прошу всех туда, джентльмены!