— Вчера Пол опять выиграл у меня три партии из пяти! — помолчав, сказал судья.
Эрнест усмехнулся.
— Через год он будет бить и тебя тоже. Хочешь пари? — обиделся судья.
— Это мы ещё посмотрим, — хладнокровно сказал Эрнест. — Ты давно не играл с сильными партнёрами, а дедушка ле Карпантье играет сейчас гораздо хуже, чем раньше.
— Я не играл с Жозефом несколько месяцев! — возразил судья. — Знаешь что, Эрнест… Привези как-нибудь к обеду Эжена Руссо.
Эрнест покачал головой.
— Полу рано играть с таким партнёром, — сказал он тихо.
— Причём здесь Пол? Я сам хочу сыграть с мсье Руссо. Наконец можешь сыграть с ним и ты!
— Мы иногда играем в биржевой конторе, — неохотно сказал Эрнест.
— И кто побеждает?
— Чаще он, — честно признался Эрнест. — Но Руссо прожил в Париже двадцать лет, не вылезая из кафе «Де ля Режанс». Он играл со всеми знаменитыми мастерами…
— Тем более! Ещё сигару, Эрнест?..
В маленькой комнатушке за кухней Пол изо всех сил уговаривал огромного седого Эбенезера.
— Идём сейчас, дядя Эб! Идём же, а то ракун уйдёт!
Старый негр посмеивался.
— Не спешите, мастер Пол, не спешите, — приговаривал он, взбалтывая в пузырьке ядовито-зелёную жидкость, — я загнал ракуна в дупло, старуха Джипси сидит рядом и стучит хвостом, точно маятником. Ракун никуда не уйдёт, Джипси на своём веку переловила больше ракунов, чем сам Эбенезер… Вот сделаю лекарство — и пойдём…
Зелёная жидкость была лошадиным лекарством: Эбенезер считался лучшим коновалом во всём графстве.
— Наденьте-ка сапожки, мастер Пол, да прикажите Джимми оседлать Панчо. Бедняжка совсем застоялся…
И дядя Эб ещё усерднее принялся встряхивать пузырёк.
Через несколько минут Пол, переобутый в сапоги, с хлыстиком в руке, вприпрыжку направился в конюшни.
С жадностью вдохнул он тёплый, невыразимо приятный лошадиный запах. Старуха Бэсси, гнедая першеронская матка, ласково заржала навстречу. Панчо не было в деннике. Пол потрепал Бэсси по жирной холке и вышел на задний двор.
Возле поилки стоял серенький Панчо, коротко подтянутый к коновязи. Присев на корточки, Джимми возился с его передними копытами. Панчо прикладывал уши и подбирал зад, но стоял смирно. Когда Джимми выпрямился и взялся за недоуздок, пони взыграл и сильно ударил кованой ногой по босой ступне негра.
Взвизгнув, Джимми заколотил Панчо кулаками по морде.
Он плакал и ругался одновременно.
У Пола покраснело в глазах, бешенство перехватило горло. Он метнулся к Джимми и принялся наотмашь полосовать его хлыстом по спине, голове, плечам… С перепугу Джимми орал как зарезанный, рвался и ржал Панчо, а Пол, стиснув зубы, продолжал колотить негра обломком хлыста.
И вдруг всё прошло. Пол опомнился. Бросив хлыст, от которого осталась одна ручка, Пол отошёл и сел на порог конюшни, уткнув голову в колени. Ему было очень стыдно. «Джентльмен так не поступает!» — скажет папа. И замолчит. Как мог он так глупо, так неожиданно сорваться! Ведь он давно знал в себе склонность к необузданным выходкам, давно обещал папе бороться с ними… Сегодня он просто не успел об этом подумать, и вот… Бедняга Джимми, и так ему было больно ногу…
Приподняв руку, Пол глянул одним глазом. Обиженно всхлипывая, Джимми тащил из колодца ведро с водой. Пол шагнул к нему.
— Прости меня, Джимми, ладно? — пробормотал он и убежал.
У себя в комнате он бросился на кровать и разревелся, спрятав голову под подушку. Стыд душил его, вчера только папа сказал, что настоящий мужчина не может ударить беззащитного…
Прошло полчаса. Пол выплакался, и ему стало легче.
Любовь ко всему свету охватила его, как тёплое облако. Всё хорошо, всё удивительно и прекрасно. Джимми, конечно, не сердится на него: он всё понял, и потом Пол ведь попросил у него прощения… Никогда в жизни он больше никого не ударит, ни за что. Всё так чудесно, Пол так любит всех, и все его любят… Почему сейчас ему так удивительно хорошо?.. И Пол заснул.
Его разбудили тяжёлые шаги Эбенезера.
В руках у негра был мешок, за поясом поблескивал топор.
— Идём за енотом, мастер Пол. Старый хитрец нас ждёт…
Пол в восторге вскочил с кровати. Ему было необыкновенно легко и радостно, припадок дал его нервам разрядку. О Джимми Пол успел забыть, они шли на охоту, он не мог думать ни о чём другом…
Они вышли в сад, пересекли его и вошли в лес. Смеркалось. Птицы замолкли, вечерний ветерок шелестел верхушками деревьев. На прогалинах начинали зажигаться светлячки, где-то очень далеко кричала кукушка.