Теперь поутру они наперегонки бежали в этот доморощенный огород - сорвать к завтраку хоть какой-то зелени.
Евсей радовался: Анютка не держит на него зла, Людмила поправилась. Ей нашли пару застиранных кофтенок и одну юбку. И еще ей удалось сменять у Аглаи (жена бывшего председателя колхоза) свои наручные часики на симпатичное платье. В общем, она нормально приоделась.
Так, что жизнь налаживалась. Евсей поставил третий топчан в большой комнате сельсовета, но ни разу не прилег на него один. Потому, что, то Анютка, то Людмила желали разделить его одиночество. Как они там решали, когда кто к нему идет, он не знал, да и не хотел. Ему было достаточно того, что каждый вечер он ласкал одну из этих женщин и отдавал ей своё семя.
Но Евсей не был бы самим собой, если не искал бы новых встреч и новых утех.
В очередной раз, обходя караулом село, он услышал сначала забористую брань, произносимую женским голосом, а, потом всхлипы и стоны.
* * *
Фроська росла девчушкой маленькой и щуплой. Но, когда подошел возраст входить в пору женской зрелости, бедра её раздались, сиськи выперли вперед, а вот росточек и конопушки на лице так и остались прежними. Поэтому удивительно было, что успела она выйти замуж и даже пожить неделю с мужем до того, как забрали его в армию.
В общем, девственности, при наличии мужа, она лишилась, но вот, как была девчонкой, так и осталась. К тому же не давалась ей никогда никакая мужская работа. Вот если надо было сшить чего или вышить, сплести, связать. Тут её талантам не было конца. Но если надо было нарубить дров или распилить бревно, то без травмы тут не обходилось.
Вот и сейчас попытавшись расколоть колоду, Фроська получила удар куском расколовшейся колоды в одну голень и огромнейшую занозу в другую.
Евсей зашел на звуки этих стенаний и увидел уморительную картину: Фроська сидела на колоде для рубки дров, и одной рукой гладила наливающийся синяк на одной голени и одновременно пыталась вытащить огромную занозу из другой, при этом скороговоркой материлась.
Евсей выдернул щепку из ноги Фроськи и сказал, как приказал: "Принеси самогону - промыть надо, а то загниет".
Фроська бросилась выполнять приказ.
Евсей, тем временем, снял кашкет, френч и нательную рубаху. Положил их на лавку. Ухватил оброненный Фроськой колун. И начал колотьё: удар топора в дровиняку, что лежит на земле, она, как сама подпрыгивает и летит на колоду для рубки. Удар, и дровиняка разлетается на ровные красивые полешки.
Фроська залюбовалась работой Евсея, забыв даже, что в руках у нее бутыль самогона, а в ноге саднящая рана от занозы.
Евсей наколол ей дров дня на два - на три. И решил на этом пока остановиться.
Подошел к Фроське и сказал: "Ну, пойдем лечиться!".
Зашли в дом.
"Найдешь лоскут чистой тряпицы?", спросил Евсей.
Фроська послушно принесла застиранный кусок рядна.
"Так давай - садись на кровать, чтоб мне сподручней было!", заявил Евсей.
Фроська провела его в спаленку и уселась на кровать, вытянув на ней ноги.
Евсей присел рядом. Потом поднялся, принес кружку и плеснул в нее грамм сто самогона.
"Давай внутрь - тоже надо!", ловко объяснил он.
"Я не пью!", запротестовала Фроська.
"Это лекарство!!!", возразил Евсей.
Фроська выпила, поперхнулась и маленькая струйка самогонки просочилась у нее изо рта. От выпитого у Фроськи закружилась голова, а через пару минут стало как-то весело. Она хихикала, когда Евсей протирал ей ранку тряпкой, намоченной в самогоне, хихикала когда Евсей гладил ее ноги, ляжки. Но когда Евсей полез в трусы, вдруг грустно сказала: "Я ж замужем, я Сашку своего люблю".
Евсей поглядел на нее внимательно и сказал: "Ну, вот ты меня приласкаешь, а может где и твоего Сашку приголубят. На войне знаешь, как женской ласки хочется. Вот и считай: Сашка там, а я здесь, и всем хорошо".
Опьяневшая Фроська только кивнула головой, соглашаясь с такой логикой: "Да, всем хорошо!"
Евсей раздел Фроську, разделся сам и прилег рядом с ней. Долго целовал ее губы, мял упругую грудь. Потом лизал и целовал соски, гладил бока, бедра. Нравилась ему эта простодушная бабенка, нравилось её маленькое налитое тело. Бабой, то и язык не поворачивался назвать - девчонка, да и только. Наконец опустился лицом к ее промежности, полюбоваться на заветное место. Большие половые губы у Фроськи не выделялись. Просто было два округлых валика, а между ними щелка. Над этим кустик каштановых волос с завитком в центре лобка. Он наклонил лицо к ее лобку. Фроська уже потекла, и он жадно вдохнул запах самки. Но не приторный, не вонючий - Фроська была чистоплотной женщиной, а кисловато-дурманящий. И, вдруг, Евсей сделал то, что он никогда не делал с женщинами. Он лизнул сочащуюся щель, желая почувствовать это на вкус. Провел языком по Фроськиной щелке, и даже задел бугорок клитора.
Фроську как током ударило. Она и так совершенно размякла под такими ласками, которых и близко не давал ей молодой неопытный муж. А тут совершенно обалдела. Она схватила руками голову Евсея, прижала к своему паху, и, как в бреду бормотала: "Еще, Саша, еще!".
"Во, кака любовь-то!", усмехнулся Евсей.
"Со мной лежит, а всё своего Сашку вспоминает!".
Для пущего эффекта он провел еще раза три-четыре языком по промежности и полез на Фроську. Вошел легко, так как там всё было залито женским соком.
Влагалище у нее было узкое, что доставляло Евсею сильные ощущения. Но мелкое, что не позволяло ему войти на полную глубину.
Он старался щадить ее, и не вонзал свой член полностью, но когда входил в раж, то бил ее в основание матки, от чего Фроська болезненно вскрикивала, тем не менее, продолжая подмахивать ему в такт, насаживаясь на его мужское достоинство.
Каждый день, удовлетворяясь со своими соседками по сельсовету, Евсей долго не кончал. И вот минут через десять Фроська застонала, задергалась на его члене и обмякла. Евсей продолжил работать в одиночку. Минут через пять Фроська начала вновь отвечать в такт. Еще через пять минут Фроська уже не застонала, а заорала и царапнула в порыве страсти Евсею спину своими коготками. Это добавило ему остроты ощущений, и он охнул и залил Фроськину вульву своим семенем.
После выпитого и двух оргазмов Фроська мгновенно заснула. Евсей прикрыл ее рядном, оделся и вышел на улицу.
Зинка
Зиндара попала в этот колхоз волею судьбы. Приехал в Туркмению молодой инженер-строитель прокладывать железную дорогу и каналы. И увез молодую туркменку с собой. Не то чтобы Зиндара так уж влюбилась. Просто, хотелось молодой девчонке повидать мир, повидать другую жизнь, кроме рабской - сначала под волей отца, а потом мужа. Вот и сбежала она из семьи с молодым русским парнем. Приехал ее муж в этот колхоз для осуществления грандиозных планов страны советов: построить тут огромнейший свинопроизводственный комплекс. Но призвали его в армию для построения оборонных сооружений на новой границе СССР, которая образовалась после присоединения западной Украины и Белоруссии. На одном месте он не сидел, мотаясь по всей новой границе. Поэтому жену решил с собой пока не брать. А потом - война. Вот и осталась Зиндара в колхозе. Переиначив ее имя на русский лад, прозвали ее Зинаидой, а потом кликать стали просто Зинкой. Она привыкла и отзывалась на это имя без недовольства. Им с мужем, чтобы было где жить, на время строительства свинокомплекса, построили маленький домик. Она разбила около домика цветник и посадила огородик, где сейчас и копалась, пропалывая грядки.
Проходя мимо домика Зинки, Евсей увидел мелькающий в огороде аппетитный женский зад.