Потом он распорядился попробовать найти – хоть какое-нибудь средство связи, потому как необходимо было сообщить нашим о нашем местонахождении и бедственном положении. И все понимали – это главное, и все помчались исполнять эти правильные и спасительные приказы.
Однако надо сказать, что я наивно надеялся, что напоследок, перед тем, как все мы рассредоточились по дому да по территории двора, меня выведут перед строем и от лица командования и от себя лично объявят благодарность… Я ждал от спасенных мною сдержанной признательности и скромного раскаянья в сказанных ранее грубых и обидных словах. Но никто не вспомнил обо мне и моих заслугах. Никто не извинился и не сказал, что был неправ, когда обзывал меня нехорошими выражениями. Я стоял в общем строю и был как все. Что ж, наверное, время еще не настало для благодарностей и наград…
Мы накинулись на съестное. Чан с похожей на лобио похлебкой я взял себе. Моему организму сейчас жизненно необходимы были бобовые, хотя мне они никогда и не нравились. Просто лобио работало на перспективу и потому подходило как нельзя лучше… хотя кавказскую кухню, как я уже сказал, терпеть не могу до сих пор. К тому же эта еда была изрядно сдобрена перцем, а острую пищу при других обстоятельствах я вообще не решался употреблять вовнутрь своего уж больно оригинального организма. Но и острота сейчас была не помеха, а, пожалуй, подспорье.
И вот теперь ложку за ложкой снабжал я жадный желудок жидкой жаркой жрачкой. Трудись, трудись, переваривай варево… хотя оно мне почти поперек горла. Жру жаркое, жидкое, жгучее!
Итак, мы поели. Поели и бросились выполнять приказ: пополнять запасы боеприпасов да искать телефон или рацию, или что-нибудь на них похожее. Патронов и тех механизмов, в которые они заряжаются, вскоре нашлось предостаточно, а вот со средствами связи дела обстояли похуже. Мы отыскали несколько мобильников, но ни один из них не смог поймать даже отголоски передающей антенны. Все они бесполезны здесь, куда операторы сотовой связи доберутся еще, по-видимому, не скоро.
Кто-то притащил аппарат похожий на рацию, но то была не рация, то были обломки спутникового телефона. Жаль, но шансов на его восстановление практически не существовало. Кое-кто из наших попытался сложить эти разрозненные куски дорого аппарата как мозаику, как пазлы, но от этого сложное электронное устройство работать не стало.
Да-а, мощный, однако взрыв вызвало мое дерьмо в этом доме. Удивительно, как он вообще не рухнул. Однако крепко строят свои жилища грозные хозяева этой земли и этого дома, и их нукеры, руками несчастных рабов-заложников подобных нам еще совсем недавнишним.
Справедливости ради, надо отметить, что мы почти не нашли в доме гранат, из чего сделали вывод: все взрывчатое, находившееся здесь сдетанировало благодаря вырвавшимся наружу моим внутренним потугам, уничтожив наших врагов, но и, наверное, единственную, надежду на спасение в виде спутникового телефона.
И вот, от того раненого на всю голову, что сидел в подвале в дальнем, самом дальнем углу и, судя по форме, являвшегося офицером или прапорщиком когда-то могучей и непобедимой русской армии, поступила команда занять круговую оборону.
Мне была определена позиция за выбитым окном в самом доме на первом этаже.
Надо сказать, что я догадался о наименее опасной по сравнению с другими определенной мне огневой точке. Видимо наш командир предусмотрительно берег меня как резерв. Что ж, я не разочарую его…
В отчаянье, ожидая гарантированных зачисток или, того хуже, налета доблестной авиации, мужская часть жителей села, гордо несущих звание воинов-горцев, бросилась на приступ нашего убежища.
Двенадцать раненных и обессиленных солдат когда-то могучей и непобедимой русской армии, понимали, что за натворенные в этом доме безобразия все они без исключения, в случае попадания в руки разъяренных грозных соседей, будут подобно баранам прилюдно зарезаны. Поэтому дюжина ослабленных бойцов когда-то могучей и непобедимой русской армии, ожесточенно отмахивалась короткими очередями из оружия, захваченного у врага (ранее похищенного врагом у когда-то могучей и непобедимой русской армии).