– Тебе куда в госпиталь? – спросил этот резвый парнишка в засаленной форме, когда я, кряхтя, кое-как, как-то боком уселся в кабине его автомашины.
– Нет… Мне в штаб… если можно…
– В штаб?.. Гм… Можно. Я как раз туда и еду. Продукты в столовку ихнюю везу.
Потом он оценивающе поглядел на меня и задал, как можно равнодушнее, ещё один вопрос:
– А тебе туда зачем?
– Так ведь, понимаешь, из плена я сбежал. А там ребята еще остались… им помощь нужна… Вытаскивать их надо оттуда… А никто не хочет делать этого.
– Вот козлы! – покачал головой развозчик продуктов питания для высшего комсостава.
Буквально через пять минут мы подъехали с тыльной стороны здания, которое, как я догадался, и являлось штабом.
Путь нам преградили железные ворота, вышки с автоматчиками и несколько наземных часовых. Один из них подошел к кабине. Узнал водителя. Сказал ему строго, но весело:
– Опаздываешь Федя чего-то сегодня!
Водитель Федя, ответив неполнозубой улыбкой, так же радостно пожаловался:
– Так загружать-то некому… Одни доходяги на складе работают. Едва ноги передвигают. Ну а уж тяжести таскать…
– Ладно… Проезжай, – вернул ему командир часовых мельком осмотренную то ли накладную, то ли пропуск.
Мы въехали во двор. Федя ловко втиснул свой большой неуклюжий грузовик между других машин, причем задним бортом сумел подкатить прямо к невзрачному, чёрному-пречерному входу в здание.
– Поможешь разгрузится?.. – все так же обезоруживающе-располагающе улыбнулось его щербатенькое лицо мне, бойцу, которого он подобрал на дороге из сострадания, и которого собирался везти в госпиталь…
– Помогу, – с радостью откликнулся я и, доказывая поглядывающим на нас часовым, честность заявления Фёдора о том, что грузчиками являются одни только немощные, неуклюже спустился из кабины на землю.
В столовой, куда мы с весельчаком Федей-водителем вносили коробки и ящики, царило оживление. Готовился вкусный обед, для работников штаба. А каким еще может быть обед с таким запахом?.. Я вдохнул в себя этот аромат и сразу же проголодался… Мне представилось, как за красиво накрытым столом осторожно отхлебываю с ложечки густую горячую похлёбку… М-м… Вкуснотища! А потом мой глаз ищет источник восхитительного обонятельного раздражителя и находит его. Вот этот аппетитный кусочек! В сторону притягательного блюда тянется моя рука с вилкой…
Мои гастрономические фантазии отвлек громкий начальственный голос:
– Два чая с лимоном начальнику штаба!
Я уже начал свыкаться с ролью подпольщика. Внимательно слежу за дальнейшими действиями на кухне. Вот в стаканы с подстаканниками наливают тёмный, с клубящимся белым паром, напиток. Вот ставят их на блюдечки, а блюдечки размещают на подносе рядом с сахарницей, вазочкой с печеньем и тарелочкой, красиво покрытой кружевами ломтиков лимона. Тут это сооружение подхватывает солдатик, поверх формы которого надет белый халат, а на голове вместо пилотки или фуражки красуется небольшой поварской колпак. Этот вестовой, ловко удерживая поднос одной рукой, устремляется к выходу… Я за ним.
Через каких-нибудь пять минут другой неловкий вестовой, изо всех сил стараясь выдержать горизонтальную нестабильность подноса с чайными принадлежностями, проследовал мимо всех постов прямёхонько в кабинет начштаба… И даже, что было особенно приятно, адъютант его превосходительства самолично открыл передо мной последнюю дверь.
Я вошёл. Стал снимать с подноса стаканы и вазочки.
Поставив все, что принес на невысокий столик в глубине кабинета, украшенного картами и всем известными официальными лицами (смотрящими то ласково, то сурово с глянцевых плоскостей в рамочках) я встал по стойке смирно.
– Свободен, – без эмоций бросил в мою сторону один из трёх генералов, сидящих в мягких креслах вокруг сервированного только что мною столика.
Я не шелохнулся. Посмотрел внимательно на всех этих блестящих и пахнущих одеколоном высокопоставленных офицеров. С надеждой заглянул в лицо, а если везло, то и в глаза каждого… Увидел одно, более-менее доброе и не отталкивающее. Осмелел и, стараясь показать отличную дикцию, чётко произнёс:
– Разрешите обратиться!
– Не разрешаю, – всё так же равнодушно, даже не глядя на меня ответил мне не добрый, а совсем недобрый генерал.
Но меня не так-то просто было заткнуть. Я помнил зачем пролетел над Кавказом и что мне стоило добраться до этого кабинета.
– Рядовой Нахим Павлов! – продолжил я громко свой доклад. Мне хотелось придать голосу деловой тон, но получилось, кажется, несколько угрожающе. На меня удивленно и с ответной угрозой во взгляде посмотрели сразу все три генерала.