— Будет интересно выяснить, способен ли организм одновременно поддерживать свою и чужую жизнь. Вообразите, мы удаляем сердце и легкие у молодого животного и соединяем его кровеносную систему с системой более крупного. Возможно ли в подобном случае нормальное кровообращение и дыхание у обоих?
— Оригинально! — поспешила она выразить свое одобрение. — Ученые вам позавидуют.
— Оригинального мало, — заметил я. — В практике известен случай, когда врачи, остановив сердце больного ребенка, соединили его крупные сосуды с бедренной артерией и веной отца, поддерживая таким образом кровообращение. Подобным же перекрестным кровообращением пытались лечить отравленных ядами. Метод не новый, но пользовались им в продолжение нескольких часов, мы же должны научиться неделями и месяцами такое кровообращение поддерживать.
Надежда Васильевна задумалась. Пожалела ли она о том, что поспешила со своим заключением, или неожиданная мысль поколебала ее уверенность, но она выразила вдруг ряд серьезных сомнений. Значительной помехой будут группы крови, различные у животных. С этим, полагает она, нам придется считаться…
Я не дал ей договорить.
— После перекрестного кровообращения такая несовместимость должна исчезнуть… Доказали же мы, что после пересадок внутренних органов различные группы тканей уживались в одном организме…
Она погрозила мне пальцем и с той милой улыбкой, которая с некоторых пор навевала мне смутные надежды, спросила:
— Не слишком ли вы самоуверенны?
— Я позволил себе предположение, — ответил я, — опыт поправит меня.
С Надеждой Васильевной что–то случилось. После маленького камешка она с той же непринужденностью уложила булыжник на моем пути.
— Я не придаю серьезного значения этой затее, — сказала она, подкрепляя свое недоверие решительным жестом и гримасой, знакомой тем, кому приходилось выслушивать ее назидания. — Возможно, сердце и справится, но сосуды не протолкнут столько крови.
Мы стояли на Манежной площади, запруженной автомобилями и автобусами. Нам предстояло собрать весь опыт и искусство, нажитые нами на столичных улицах, чтобы одолеть последнюю преграду и переправиться на улицу Герцена. Это обстоятельство задержало мой ответ. Отдышавшись после пробежки, все еще не отделавшись от страха, который на меня нагнал грузовой кран, нависший надо мной, подобно пушке с высокого лафета, я сказал Надежде Васильевне:
— Справятся ли сосуды, меня меньше всего беспокоит. Одного сердца достаточно, чтобы поддержать кро–воображение в двух организмах. Будем откровенны, ведь никто еще не видел сокращения сосудов. Этой легенде добрых две тысячи лет, она пережила великое открытие Гарвея, по которому движение крови в сосудах обусловливается сокращениями сердца… Не повторяйте, Надежда Васильевна, чужих ошибок, сила толчка желудочков сердца достаточна не только для циркуляции крови по артериям, капиллярам и венам, но и чтобы обслужить второй организм.
Природа женщины, в равной мере авторитарная и консервативная, не могла позволить моей помощнице отвергнуть истину, украшающую учебники и воображение высокоученых умов. Она все–таки собиралась сказать свое решительное «нет» и, вероятно, немало удивила бы меня, если бы в этот момент мы не увидели себя у гостеприимных дверей консерватории.
Зная, как легко будет внушить Надежде Васильевне интерес к опытам, относительно которых у нее предвзятое мнение, я в перерыве между первым и вторым отделениями концерта возобновил прерванный разговор. Я подробно описал ей, как много пользы принесет перекрестное кровообращение, с каким интересом к нему отнесутся врачи, физиологи, онкологи и геронтологи, какое множество обреченных на смерть людей найдет в нем свое спасение. Ничто так не подкупает чувствительное сердце женщины, как пример, подкрепленный глубокой верой. Я не пожалел ни красноречия, ни воображения.
— Представьте себе двух тяжко больных, — пригласил я ее последовать за моим воображением. — Оба обречены на гибель — у одного повреждены органы брюшной полости, а у другого — сердце или легкие. Как не попробовать спасти их перекрестным кровообращением? Здоровые органы грудной полости одного больного снабдят кровью и кислородом оба организма, а здоровые органы брюшной полости второго обеспечат питание и выделения Неубедительно? — спросил я, готовый приводить другие доказательства, говорить до тех пор, пока моя упрямица не согласится со мной. — Вам известно, мой друг, — продолжал я, — что некоторыми гормонами излечивают одну из форм раковой болезни. Вообразите услугу, какую мы окажем больному, связав его с сосудами здорового человека — с лабораторией, насыщенной всякими благами. Это не все. Кровь раковых больных бессильна так разрушать раковые клетки, как кровь здоровых людей. Кто знает, каких чудес мы перекрестным кровообращением добьемся… Я думаю также, что организмы юношей и стариков, скрепленные единой кровеносной связью, могли бы многое поведать о сокрытой тайне старения и долголетия…