Студенцов дорожил Еленой Петровной, с ней ему было легко и приятно, она понимала его с полуслова, с ней можно было говорить без опасения выслушать язвительный вопрос или насмешку. Она примет все на веру, исполнит и не спросит, для чего и зачем. Нет нужды кривить душой и притворяться. Послушная и аккуратная, она умеет вкладывать в дело всю силу своих чувств. Он завидовал этой страсти, давно покинувшей его самого. Было время, и его снедала жажда исследования, неутолимое влечение к научному труду. Теперь его силы уходят на другое — конференции, расчеты и доклады все оттеснили на задний план. Три года тому назад институту предложили изучать раковую болезнь, разрабатывать средства лечения, и он охотно поручил руководство работами ей. По его рекомендации она ознакомилась с трудами Фикера, изучила и поверила в них. Этот ученый подтвердил известные уже наблюдения, что селезенка и сердце почти не поражаются злокачественной опухолью, вторичные очаги в них почти не встречаются. Были основания полагать, что ткани этих органов содержат вещества, задерживающие рост новообразования, и исследователь предложил экстрактами из селезенки лечить больных. В короткое Бремя Елена Петровна добилась некоторых успехов и заинтересовала ими специалистов. У Якова Гавриловича было достаточно оснований дорожить работой и поддержкой этой сотрудницы.
Студенцов поднялся навстречу Елене Петровне, поздоровался и, не выпуская ее маленькой ручки из своей ладони, усадил ее рядом с собой посреди кабинета.
— Рассказывайте, что у вас нового, мы с вами уже дней пять не видались.
— Да, дней пять не видались, — рассеянно повторила она его слова.
— Вы нездоровы?
— Да, — очень тихо произнесла она.
Со вчерашнего дня с ней произошла заметная перемена: движения ее стали вялы, расслабленны, лицо побледнело, и казалось, на нем прибавилось веснушек. Глаза ушли в орбиты, и с высокого лба сошли подвижные морщины. Болезнь как бы стерла их, сгладила, словно для того, чтобы не дать им вновь появиться.
— Я так и подумал, что вы заболели. На конференции вы все время молчали.
— Это у меня от голода. Я привыкла рано завтракать. Не поев, я ни спорить, ни думать не могу.
Ей не хотелось признаваться, что не ела потому, что готовится к исследованию рентгеном.
— Думать или спорить действительно трудно, а вот рассказывать, когда вы голодны, умеете? Я хотел бы послушать, какие у вас новости.
— Вы имеете в виду наши опыты? — спросила Елена Петровна. — Все как будто идет хорошо.
Она стала рассказывать о своей работе и, по мере того как говорила, лицо ее оживлялось, а голос, несколько приглушенный, становился все более звонким.
— Животные, которым мы привили раковые ткани в селезенку, не заболели. В одном случае наблюдалось заражение, но не в самой селезенке, а в ее капсуле и вокруг нее. Мы снова, таким образом, убедились, что в этом органе есть нечто противящееся образованию раковой опухоли.
— А как себя чувствуют ваши больные?
— Об этом потом, — с мягкой улыбкой попросила она, — мне хочется рассказать вам другое. Вы как–то рассказывали, что селезенка при туберкулезе не поражается. Я заинтересовалась этим и нашла в литературе любопытный материал.
Елена Петровна помолчала, видимо обдумывая, с чего и как начать. Тем временем ее руки занялись привычным делом: скользнули по халату и проверили, все ли пуговицы застегнуты, потрогали беленькую шапочку, хорошо ли она сидит на голове, и уже без всякой нужды повертели на пальце колечко с граненым изумрудом.
— Мы знаем, что ткани одного вида высших животных, — начала Елена Петровна, — не приживаются на другом. Такая пересадка удается лишь на зародыше курицы в течение первых двадцати дней его развития. П< зже прививка уже невозможна. Мешает, как оказалось, селезенка зародыша, которая к тому времени начинает функционировать. Этот орган и тут не мирится с инородными тканями.
Пока Елена Петровна говорила, Яков Гаврилович прикидывал, какой бы сюрприз ей преподнести, как вернее польстить ее самолюбию? Это была бы награда за душевный покой, который она принесла с собой и здесь утвердила. Найденные ею материалы могли бы послужить поводом, чтобы ее похвалить, но слишком нелогичной выглядела параллель между свойствами селезенки подавлять опухоль и сопротивляться чужеродной ткани. Студенцов осторожно высказал свои опасения. Елена Петровна удивилась и принялась долго объяснять, что раковые клетки, подобно чужой клетке, — инородны. Что общего между ними и нормальными? Они как бы явились со стороны со своими особенным обменом и примитивной способностью тратить всю свою энергию на питание и размножение. В сравнении с ними клетки слизняка — совершенство. Что тут непонятного? Как мог такой умный и проницательный ученый не увидеть здесь параллели?