Сторонники инфекционной теории настаивали на том, что всякая прививка опухолевой ткани сводится к введению в организм живого возбудителя. В доказательство приводилось следующее умозаключение. Чтобы вызвать у животного саркому, ему нужно привить десятки тысяч злокачественных клеток, для удачной прививки раковой болезни — сотни тысяч. Пересаживая столь ничтожные комочки ткани, трудно утверждать, что именно клетки, а не вирус, населяющий их, дадут начало заболеванию.
Теория была поддержана новым открытием, сделанным на диких кроликах. Ученые нашли у этих животных доброкачественные разрастания кожи, замечательные тем, что, будучи пересажены домашнему кролику, они становятся раковыми. При этом в крови у привитых животных появляются антитела — бесспорное доказательство, что в организм проникли чужие белки. Чем злокачественней протекает болезнь, тем активней деятельность этих защитных телец. Заболевание кроликов определенно носило инфекционный характер.
1936 год принес новые доказательства, что микроорганизмы могут вызвать раковую болезнь.
В результате многократных опытов стало известно, что некоторые породы мышей передают своему потомству рак молочной железы. Достаточно лишь нескольких кормлений молоком самки, чтобы детеныши, подобно своим матерям, становились склонными к заболеванию. Мышата того же помета, вскормленные самками породы, менее подверженной злокачественной болезни, в будущем не заболевали. Не только кормление молоком, но одно лишь введение его в брюшину или под, кожу с кусочком молочной или зобной желез или только выжимкой из них вызывало у детеныша заражение. Болезнетворное начало оказалось весьма живучим. Ни замораживание, ни оттаивание, ни высушивание не отнимает у него способности поражать молочную железу. Как и возбудитель куриной саркомы, он проходит через мелкопорйстые фильтры и невидим под микроскопом.
Как было не признать в нем вируса? Он передается соками тканей от одной мыши к другой, тяготеет к определенным органам — к коже у кролика или к молочной железе у мышей — не утрачивает этих свойств в железах зверька до пятнадцатого — двадцатого поколения.
Ученые отказались признать инфекционный харак–тер заболевания, а возбудителя — вирусом. За ним осталось прежнее неопределенное наименование «фактор молока».
Дальнейшие опыты еще более приблизили сторонников инфекционной теории к цели.
В экспериментах с куриной саркомой, когда растертыми клетками удалось вызвать заболевание у птиц, было замечено, что возбудитель недолго остается в тканях и вскоре как бы исчезает. Экстракт из старой опухоли утрачивает способность поражать организм саркомой, тогда как сами клетки продолжают эту возможность сохранять. Возникло подозрение, не происходили то же самое и в прочих новообразованиях? Вирус пустил в ход механизм страдания, а дальнейшее идет уже без него. Возможно даже, что возбудитель погиб, не выжил в новой, им же порожденной среде. Потому и найти его невозможно, что в зрелой опухоли его нет.
Явилась мысль обратиться к начальным стадиям заболевания, когда нормальные клетки начинают лишь превращаться в раковые, и проследить: не содержат ли они возбудителя?
Раковая болезнь развивается, как известно, в тканях, где до того шло ускоренное размножение клеток. Чтобы воспроизвести такое же состояние у подопытных мышей, у них прежде всего создавали очаг клеточного размножения — воспалительный процесс. Затем лишь продуктами перегонки каменного угля вызывали злокачественную опухоль. Эту ткань растирали и, разрушив все клетки, вводили кашицу здоровым мышам. Дальнейшее предоставлялось времени. Оно должно было решить: возможно ли соком молодой опухоли заражать мышей, как заражали экстрактом из птичьей саркомы птиц? Действительно ли возбудитель находится в опухоли в начальной стадии болезни?
Искания завершились успехом — в пятнадцати случаях из ста четырнадцати растертые клетки, неспособные сами по себе ни расти, ни раззиваться, давали начало злокачественной опухоли. Контрольные мыши, которым прививали экстракт из зрелых опуколсй, не заболевали. Возбудитель болезни в них как бы отсутствовал.