Нетон, как только усмотрел, что повар отлучился на время, то, отвязавшись зубами весьма поспешно, пожаловал в кухню, и что ему угодно было, с великою охотою покушал, а как рук у него не было, то ломал он зубами весьма неучтиво и, можно сказать, что прямо по-лошадиному, и когда уже он был в полсыть, то к несчастию его возвратился повар и, увидев такого гостя, рассердился весьма неумеренно и, вооружившись запором, поблагодарил за посещение лошадку так хорошо, что насилу она бедная дотащилась до конюшни, и тамо в великих слезах и горести легла под свои ясли, чтобы успокоить несколько потревоженные свои члены и до самого утра проплакала неутешно.
По утолении своей досады кушанья припасатель пошел и объявил своему господину обо всем подробно, который за то не досадовал столько, сколько немилосердный повар, и сожалел весьма много, попросту сказать, бранил повара за то, что бил он лошадь без всякой пощады. Кушанье приказано изготовить снова, тем дело и кончено.
На другой день, когда за именинным столом повеселились гости больше, нежели за обыкновенным, веселый хозяин принялся рассказывать им шутку между его поваром и новою лошадью. Выслушав всё от него, подгулявшие гости почли сие за чудо и просили хозяина, чтобы приказал он ввести её в покои и попотчевать разными винами. Когда она, говорили они, кушает с серебряной посуды, то непременно должна пить из хрусталя. Как задумали, так и сделали. Когда привели в покои лошадь, то оная поклонилась на все четыре стороны, а хозяину и хозяйке по особливому поклону, чем доказала ясно, что и она бывала в той школе, в которой учат политике домашней. От чего произошел великий смех и также немалое удивление.
Хозяин сам потчевал её вином, и она со всею учтивостью опоражнивала рюмки.
Дали ей кушать, в котором случае также не потеряла она благопристойности и кушала всё по порядку. Усердие хозяиново и всякого гостя в подношении разных вин повеселило лошадиное понятие изрядным манером, и она начала показывать ногами, что умеет протанцевать нечто или всё, ибо танцевальная наука не весьма много содержит в себе правил, хотя учители танцев во многих домах принимаются лучше, нежели люди, разумеющие словесные науки. Но полно — те господа, которые сие делают, имеют разум в ногах, а не в голове, так как и многие танцевальные учителя. Тотчас составили музыку, и лошадь начала делать различные фигуры.
Которые не погнушались, те делали ей пару и танцевали с ней менуэты и другие различные штуки. Веселие было чрезвычайное, долго оное продолжалось, и наконец с великим удовольствием и удивлением разъехались. Лошадь не послали уже в конюшню, а отвели ей покой и определили человеческую пищу.
Поутру рассуждение о лошади слышно уже было в целой половине города, а к вечеру и во всём. Обыкновенно всякая неважная новость занимает больше места, нежели важное, но бывалое что-нибудь.
Всякий старался увидеть лошадь и узнать все лошадиные качества, всякий вознамеривался искать случая познакомиться с хозяином и быть ему хорошим приятелем единственно для того только, чтоб мог видеть беспрепятственно его лошадь. Женщины, напротив того, старались одна перед другою лучше, чтоб иметь её в своем доме, за какую бы то сумму ни было, а если не достанет денег, то в случае столь нужном обещались заложить свои бриллианты, только чтобы достать её и похвалиться после, что конь тот у неё в доме, которого разуму удивляется целый город и который есть диковинка этого века. Таким примером видеть можно, что счастье вселяется и в лошадиную голову, и, нося на себе образ скота или имев скотское рассуждение, можно быть благополучным, хотя сие благополучие совсем другого роду и никогда не может сравняться со спокойствием душевным, однако и оно увеселяет несколько человека и делает его часто спокойным. Нетону ничего не оставалось больше думать, как наслаждаться только сим счастьем, которое он теперь нашел, и пользоваться от людей любовью, и быть тому так. Но…
В том городе был некто господин, хотя и не знатный, но великий по деньгам, а о разуме же и добродетели его я не справлялся. Он имел у себя четыре дочери, которые все уже были на возрасте и годились все за один стол, то есть замуж.
Отец хотел с радостью их выдать, но приискивал таких женихов, которые бы взяли их без приданого, а как ныне обычай такой вывелся со всем уже из моды и притом дочери его были не весьма красноличны, то и принуждены они бедные или век сидеть девками с тою надеждою, что будут когда-нибудь супругами, или определить себя вовсе уединению под черную одежду, однако сие делалось не с тем, чтобы отец не любил своих дочерей. Он их любил сердечно, и, выключая богатства, никто ему приятнее не был, как его дочери.