— Так сделай это, — он потрепал меня по светло русой макушке, — Докажи этому никчёмному миру, что не все мужчины трусы. Пообещай, что сделаешь всё, чтобы показать им море. Потому что я не смог.
— Почему?
— Я был молод, в моей душе играли амбиции. — Он ухмыльнулся. — За которые меня расстреляют сегодня. Знаешь, она тоже предлагала мне уехать в Крым, но я оттолкнул её и ушёл на Штурм Кремля. «Всё ради тебя, дурёха, ради твоей свободы. И если бы ты не была настолько упёртой, то пошла бы со мной», сказал я тогда. Кто же знал, что Шульц окажется такой сволочью. — Из его глаза катилась одинокая слеза. — Она пошла. А после её привлекли по делу «женской независимости» и отправили в Новогород. И я побоялся лишиться своего поста, думал, что ещё немного и смогу вытащить её, только займу должность повыше. Он обещал мне помочь, хотя бы перевести её в хорошие условия.
Небо было серым, а он смотрел на него так, будто видит там всё то, о чём говорит мне.
— Она умерла ровно через год. Замёрзла насмерть в таком же бараке. И лишь тогда я понял, что был жалким трусом, который потерял самое дорогое в своей жалкой жизни, потому что просто боялся потерять положение.
— Почему вы здесь?
— Я был одним из организаторов покушения на Шульца. — Он рассмеялся. — Как забавно, что именно он меня и посадил. Главный судья чёрт бы его побрал. А он ведь даже высшего юридического образования не имел!
— Почему он так поступил с вами?
Мужчина поднялся и направился к входу в барак 26, бросив через плечо:
— Тебе и так влетит за побег, малец. Секретутка из академии уже доложила о твоей пропаже. Так сгладь себе наказание до двух ударов ремнём. — Я поёжился. Да и на самом деле их было бы восемь. — Сообщи, что в 26-ом ты увидел мужчину, представился он, как Твердин.
***
Беглец из 26-го блока был расстрелян в тот же день, правда, узнал о том, кем же был этот странный мужчина с наполовину парализованным лицом и откуда он так хорошо знал одного из самых значимых людей Империи, нынешний прокурор одного из округов Северной столицы Иван Петрович Штепфан гораздо позже.
Твердин был политическим активистом, крупным предпринимателем, боровшимся за права женщин и социальных меньшинств, а после привлечённым за это, а также организатором покушения на главу имперского Суда — господина Шульца, его лучшего друга и партнёра по бизнесу. Когда Шульца на восьмом десятке лет осудили, всех фигурантов по «делу о женском экстремизме» оправдали. А также назвали действия, организованные господином Твердиным, правыми.
В Ялте стояла приятнейшая погода. Осень в Крыму всегда была тёплой, поэтому 50-ти летний господин Штепфан всегда брал отпуск именно в этот период. Одетый в плотный белый льняной костюм, он неспешно вёз черноволосую женщину лет 60-ти на коляске. В своих тонких и длинных руках она держала букет белых пышных лилий, состоящий из 9 цветков. Они проехали ряды старых могилок, и свернули влево. Подъехав к белому низкому заборчику, мужчина взял у женщины цветы и положил их на три надгробные плиты. Рядом с уже достаточно старыми захоронениями их матери и младшей сестры, буквально неделю назад была поставлена новая белая могильная плита с именами — Роман Викторович Твердин и Анна Валерьевна Шивалье.