Успокоенная Кримхильда вернулась в зал и села за стол рядом с супругом.
* * *Во дворе за длинными столами пировали короли, знатные рыцари. Сидел со своими молодцами Дитрих Бернский. В другом углу — Рюдегер Бехларенский.
За столом вместе с Этцелем сидели ее братья, Хаген. Кримхильда приказала посадить между собой и супругом малолетнего сына, Ортлиба.
Этцель и здесь старался быть учтивым.
— Хочу отдать вам на воспитание нашего сына, — сказал он братьям Кримхильды, — чтобы обучился у вас воинскому умению.
— Это еще к чему? — ответил Хаген. — Зачем нашим государям брать на воспитание того, кому, судя по виду, жить осталось недолго! — И Хаген громко захохотал страшным своим смехом.
Даже Гунтер смутился от этой дерзости. Младшие братья растерянно опустили головы. Но Этцель и тут сделал вид, что не заметил грубости Хагена, лишь поморщился.
«Это тебе осталось жить недолго! — со злой радостью думала Кримхильда. — Скоро придут и за твоей жизнью. Скоро уже мы сочтемся!»
А в это время в другом зале, в который можно было войти, пройдя через двор, начинался другой пир.
Прислуга, молодые воины, руководимые Данквартом, тоже сидели за длинными столами. И хотя посуда здесь была проще, угощение — тоже щедрое.
А потом вошел окруженный воинами при оружии Бледель, младший брат гуннского короля.
— Освободите почетное место! — скомандовал Данкварт. — Бледель, я счастлив буду посидеть с тобой рядом за пиршественным столом!
— Не пировать пришел я сюда, а посчитаться с вами за слезы Кримхильды! — ответил Бледель сурово.
— Какие слезы? Или ее обидел кто из моих людей? Я призову их к ответу. Вас же прошу хоть немного со мной посидеть. Вы славно сегодня дрались.
— Кримхильду сделал несчастной Хаген, ваш брат, убийца великого Зигфрида, — перебил его Бледель. — И за это вам придется платить.
— Что за глупости, Бледель! Хаген убил Зигфрида — это известно многим, но при чем же здесь я? С Зигфридом мы немало дрались вместе, защищая друг друга, а Хаген со мной не советовался. Оставим пустой разговор и подсаживайтесь к столу.
— Ты брат его, и я лишу тебя жизни! — воскликнул Бледель, но меч свой он все еще держал в ножнах и, быть может, сам не верил в собственные слова.
— Коли так, получай же! — выкрикнул Данкварт и, мгновенно выхватив меч, срубил Бледелю голову.
Голова королевского брата, упав на стол, покатилась по нему, наталкиваясь на чаши с вином, свалилась на пол и, прокатясь еще немного, остановилась под ногами обмерших от ужаса слуг.
Воины Бледеля немедленно выхватили мечи.
Среди вормсцев оружие было только у Данкварта.
— Смерть нибелунгам! — второй раз за день прозвучал клич.
— Бейте горшками, скамейками, чашами! — крикнул Данкварт.
Известные драчуны, бургунды сражались отчаянно. Кто-то вскочил на стол и, крутя скамейку, сокрушал головы в шлемах. Кому-то удалось отнять оружие у гунна. Кто-то отбивался от ударов меча сковородой.
Но и гунны бились умело — они мстили за несчастного Бледеля. Весть о смерти его облетела двор, и скоро в зал ворвался новый отряд с мечами, готовыми к бою.
Кровь заливала перевернутые столы, и все больше бургундов валилось на них, чтобы никогда уже не подняться.
Данкварт, окровавленный, защищал последнюю горстку безоружных людей. Их осталось лишь несколько, потом упал и последний. Вся прислуга, все до единого человека были убиты гуннами.
«Добраться до брата, выкрикнуть ему о коварстве гуннов, если он еще жив!» — вот о чем только и думал Данкварт, прорываясь из зала, забитого мертвыми телами.
Ему удалось пробиться во двор. Многие гунны, увидев его, окровавленного с головы до ног, в страхе бежали. Другие пытались заступить дорогу. Отчаянно крутя меч, он пробивал через них коридор.
Наконец достиг он лестницы, ведущей в парадный зал. Там тоже кто-то встал у него на пути, но сверкнул клинок, и скатились головы на ступени.
Не знали гунны, что Данкварт, вошедший в возраст, стал рубакой не хуже Хагена.
Короли, пировавшие со своими вассалами, слышали странный шум, доносившийся со двора в открытые окна. Но не обратили на него внимания. Королю не следует вскакивать всякий раз, для этого у него есть прислуга.
И вдруг в дверях появился истерзанный, окровавленный Данкварт:
— Не ко времени вы засиделись в зале, Хаген и короли! У нас не осталось прислуги. Вся она порублена гуннами! Вот что за пир учинили они для нас.
* * *Хаген мгновенно вскочил, выхватил меч, ковавшийся когда-то для Зигфрида, и первый удар его обрушился на малолетнего Ортлиба. И голова мальчика свалилась на колени Кримхильде.
— Жив ли ты, брат мой? — прокричал Хаген. — Ты весь в крови!
— Обо мне ты не думай, эта кровь не моя, а тех, кто заступал мне дорогу! — отозвался Данкварт через весь зал. — Однако долго вы тут засиделись!
— Попируем еще! — также через зал крикнул Хаген. — Ты попридержи двери, а я расспрошу наших любезных хозяев. — И вторым ударом он зарубил воспитателя Ортлиба. Третьим — отсек руку скрипачу, отважному Вербелю, который как раз прилаживался напротив них играть на скрипке. Рука его с зажатым смычком упала на стол перед королем Этцелем.
— Что ты наделал, Хаген! — вскричал несчастный скрипач. — Как теперь я буду играть на скрипке!
— Ты приезжал с посольством звать нас на пир! — ответил Хаген.
Гунтер пытался было унять своих воинов. Но уже пошла рубка, и очень скоро ему с братьями тоже пришлось взяться за мечи.
Король Этцель в жизни видел немало битв. Он и сам был когда-то великим воином. Отрубленных голов, рук, ног перевидел он тысячи. Теперь же, когда пришла к нему старость, у него на глазах, на пиру, гости, которых он всячески ублажал, ни за что зарубили последнюю его радость — малолетнего сына. И король онемел от горя. Было ему в эти мгновения все равно — убьют ли его разбушевавшиеся гости или сохранят жизнь из уважения к королевскому достоинству.
Кримхильда же была испугана насмерть.
Огромный Дитрих Бернский забрался на стол, и бас его услышали во всем зале:
— Эй, воины! А ну-ка постойте! Я со своей дружиной не стану участвовать в вашем пиру. Дайте нам выйти из зала, а после скандальте сколько угодно.
На миг все замолчали, и Гунтер успел прокричать своим воинам:
— Опустите мечи! Пусть Дитрих Бернский выводит своих людей!
— Король, умоляю, спасите нас! — бросилась к нему Кримхильда. — Ведь супруг мой столько сделал для вас добра!
Дитрих, обняв Этцеля и Кримхильду, двинулся к дверям.
— Попробую, — пробасил он, — хотя остаться бы живу самому.
Стража, которая рвалась с лестницы спасать своего короля, натыкалась в дверях на Данкварта и откатывалась назад, всякий раз теряя новых бойцов.
И все-таки Данкварт выпустил Дитриха с Этцелем и дрожащей от ужаса, плачущей Кримхильдой. За ним прошли через двери все его молодцы. Когда же какой-то гунн попытался пристроиться к ним, Данкварт ударом меча свалил его на пол.
— Мы тоже уходим с пира! — прокричал Рюдегер Бехларенский. — Нибелунги, выпустите и моих людей, мы вам не враги!
Когда же бехларенцы покинули зал, начался кровавый пир, какого еще не было ни в одном из дворцов.
— Фолькер, дружище! Вы ближе к брату, станьте же рядом с ним, а мы тут поразговариваем! — крикнул Хаген.
Этцель, растерянный, стоял во дворе и умолял вассалов вмешаться. Наверху, в зале, его гости убивали самых знатных из гуннов.
* * *Гунны дрались в зале упорно. Но оставалось их все меньше — еще способных сопротивляться. А потом крики, стоны, лязг оружия смолкли, и воины Гунтера сели передохнуть после боя.
Хаген и Фолькер спустились по лестнице вниз, к выходу во двор, чтобы осмотреть, не готовят ли гунны новый отряд.