Дело это, надо сказать, было в понедельник. А во вторник все повторилось. Борьба богов и титанов. Эллы Андреевны и Леночки. Воспитательница теряла уверенность в себе, но решила повторить попытку в среду. Трех дней, решила воспитательница, достаточно. Либо она победит упрямицу, либо будет иметь строгий разговор с ее мамашей. И это было ошибкой Эллы Андреевны — может быть, первой серьезной ошибкой за всю довольно длинную карьеру на ниве воспитания детей в духе и проч. Среда стала роковым днем для этой достойной дамы: она еще не поняла, с кем имеет дело.
Итак, среда. Вера Аркадьевна в третий раз застает свою кровиночку одиноко сидящей над ледяным супом с устремленными на противоположную стену — репродукция «Аленушки у пруда» — глазами стального цвета.
— Что это значит? — обращается она к Элле Андреевне. — Я что-то не понимаю! Почему моя дочь третий день не встает из-за стола к концу дня?
— Вера Аркадьевна, я и сама хотела обсудить с вами эту проблему. Я вынуждена была наказать Леночку. Она отказывается принимать рыбий жир перед обедом, а у меня инструкция — все дети должны получать рыбий жир. Я сказала ей, что она не встанет из-за стола, пока не съест суп с рыбьим жиром, потому что пить его из ложки она не хочет.
Повисла пауза. О такой паузе народные артисты академических Малого и Художественного театров даже не мечтали. В нее без звука поверили бы и Станиславский, и Антониони, и много еще кто из режиссеров помельче. Она длилась и длилась, пока Элла Андреевна не заподозрила неладное. И не зря заподозрила, ох не зря.
— Ах ты, мать твою, — ледяным голосом, не слишком громко, а потому очень страшно проговорила Вера Аркадьевна. — У тебя инструкция морить голодом моего ребенка! Сверни эту инструкцию в трубочку, сука, смажь своим рыбьим жиром и засунь себе в жопу. А если завтра моя Леночка останется без обеда, ты у меня вылетишь с работы и тебя поломойкой не возьмут ни в один детский сад Советского Союза и стран народной демократии. Усекла? — И, взяв за руку Леночку, она удалилась. Надо сказать, что Вера Аркадьевна слов на ветер не бросала. В профкоме «Лампочки» была она не последним человеком и могла и впрямь испортить жизнь упрямой воспитательнице. Правда, та образумилась, поняла — Леночку ей не победить. Плюнула на инструкцию. И правильно, надо сказать, сделала. Жизнь, как вы понимаете, нельзя подогнать под все инструкции, чем-то приходится жертвовать.
А из Леночки и без рыбьего жира выросла здоровая, красивая девушка — и с очень твердым, а может быть, и слишком твердым характером. В чем убеждались многие люди различных полов и конфессий. И я тоже.
И конечно же Виталий Иосифович. Он в первую очередь.
В первую очередь подготовить пилу
Старая, заслуженная, марки «Партнер», пила стала капризной, с трудом заводилась, глохла в неподходящий момент — давно надо было отвезти в Старицу, отдать молчаливому мужику с седым ежиком из «Помощника мастера». Но — не собрался. А валить большое дерево Виталию Иосифовичу до той поры не приходилось. Так что подготовиться стоило. Он снял крышку, вывинтил свечу, на всякий случай прошелся шкуркой по боковому и центральному электродам, ввинтил на место. Заменил цепь на новую, хотя старую недавно наточил. Отрегулировал натяжение цепи. Проверил уровень топлива — маловато. Смешал бензин с маслом, пятьдесят к одному, долил. Заглянул в бачок масла для смазки цепи. Добавил. Вроде все. Проверил, как заводится. Завелась со второго дёрга. Заглушил.
А тут и Миша подоспел — с топором и мотком веревки.
Что до березы, то она с некоторым беспокойством наблюдала за манипуляциями Виталия Иосифовича с бензопилой, а когда заметила и Михаила Сергеевича с топором и веревкой, это беспокойство усилилось. Да, беспокойство — правильное слово, можно даже назвать это состояние страхом, — но никак не ужасом, который обычно сопровождает чувство обреченности. Похоже, береза даже испытывала некоторое облегчение. Впрочем, у нас есть возможность понять ее лучше, послушав