рукой...Бросьте представлять себе! Жизнь — жестче —у моей парижанки вид другой.Не знаю, право, молода или стара она,до желтизны отшлифованная в лощеном хамье.Служит она в уборной ресторана —маленького ресторана — Гранд-Шомьер.Выпившим бургундского может захотетьсядля облегчения пойти пройтись.Дело мадмуазель подавать полотенце,она в этом деле просто артист.Пока у трюмо разглядываешь прыщик,она, разулыбив облупленный рот,пудрой подпудрит, духами попрыщет,подаст пипифакс и лужу подотрет. Раба чревоугодий торчит без солнца,в клозетной шахте по суткам клопея,за пятьдесят сантимов! (по курсу червонцас мужчины около четырех копеек).Под умывальником ладони омывая,дыша диковиной парфюмерных зелий,над мадмуазелью недоумевая,хочу сказать мадмуазели:— Мадмуазель, ваш вид, извините, жалок.На уборную молодость губить не жалко вам?Или мне наврали про парижанок,или вы, мадмуазель, не парижанка.Выглядите вы туберкулезно и вяло.Чулки шерстяные... Почему не шелкá?Почему не шлют вам пармских фиалокблагородные мусью от полного кошелька? —Мадмуазель молчала, грохот наваливална трактир, на потолок, на нас.Это, кружа веселье карнавалово,весь в парижанках гудел Монпарнас.Простите, пожалуйста, за стих раскрежещенныйи за описанные вонючие лужи,но очень трудно в Париже женщине,если женщина не продается, а служит.
А в примечаниях, как и положено, шел анализ произведения: так, мол, и так, написано в 1929 году после последнего посещения Парижа, пронизано состраданием к участи несчастной женщины, к ее тяжелой доле. Поэт развенчивает иллюзию о красивой заграничной жизни, которая складывается в головах романтически настроенной публики. Люди видят лишь парадную сторону парижского общества. Рисуя в мечтах легкую, благополучную, праздничную картину, они забывают о том, что рядом с теми, кто наслаждается подобной жизнью, существует море тех, кто им обеспечивает все эти радости ценою адского труда. Вот, пудрой подпудрит, духами попрыщет, подаст пипифакс и лужу подотрет.
Сочувствие поэта трудящейся парижанке оставило бессердечного Виталика холодным, но вот неизвестное слово — а он уже тогда к словам был неравнодушен — зацепило. Пипифакс — это что? Спросил у мамы — не знает. Обратился к деду, он, правда, уже болел, но еще был дома, это только через год его отвезут в больницу — и уже навсегда. Эх, ингеле, сказал дед. В старое время попку вытирали не газетой, а мягкой специальной бумагой. Она-то и называлась пипифакс.