Впрочем, в обществе ценителей, когда признание в безразличии к очередной композиции номер такой-то могло быть встречено холодным презрением, Виталий Иосифович с блистательным криводушием демонстрировал глубокое проникновение в замысел художника.
Ну да ладно, в завершение разговора о сомнительных музыкальных, театральных и художественных вкусах и связанных с ними обстоятельствах жизни Виталия Иосифовича следует сказать о двух важных вещах.
Во-первых, ВИ с юных лет твердо запомнил, что валторна похожа на самогонный аппарат — знал он это с того момента, когда одновременно увидел такой аппарат и валторну на даче у соседского мальчика, отец которого оказался валторнистом любительского духового оркестра.
А во-вторых, история с «парнем простым, провинциальным» имела продолжение. Виталий Иосифович, сам чуравшийся социальных сетей, попросил бывших коллег обратиться через Фейсбук к миру и граду: «Эй, кто постарше! Может быть, кто-нибудь помнит слова этой незамысловатой песенки?» Мир и град молчали две недели, а потом выделили из своей среды доброго человека по имени Вадим, который откликнулся на мольбу и прислал заветный линк. ВИ послушал блатное бульканье под гитарное треньканье, слов почти не разобрал, да и «Двух сольди» там не оказалось в помине. И, удовлетворенный, поставил мысленную «галку» против этого ранее незавершенного дела. Что ни говорите, а всякое дело надо доводить до конца.
До конца
надо бы довести и рассказ о Даниэле Клугере (для своих просто Даня), который, если помните, умудрился сбить Михаила Сергеевича с привычного круга занятий и обратиться к онейропоэтике — ну там Эдмон Дантес, булгаковский Мастер и прочее. Вообще говоря, попасть под обаяние его текстов — дело небезопасное, можно и подвинуться рассудком.
Свойство этого замечательного человека что ни день превращать любую шальную мысль (а таковые посещали его опять же что ни день) в забавную, а то и поучительную историю вовсю использовалось нашим добрым другом Мишей, до которого эти истории доходили via Авдей-Авнер. Он, Миша, тут же их препарировал и знакомил с результатом экс-редактора Затуловского. Скажем, встретил где-то Даня необычную точку зрения на сказочку Пушкина, поделился с Авдеюшкой, а тот — с Мишей, и вот уже рождается такое сочиненьице.
Вдумчивый исследователь не может пройти мимо одной важной особенности в таком получившем широкую известность произведении А. Пушкина, как «Сказка о рыбаке и рыбке». Лежащая на поверхности мораль сказки, преподанная нам еще в младших классах и заключающаяся в осуждении страсти к наживе, стяжательству и склонности к эксплуатации человека (а также представителя фауны — золотой рыбки) человеком (в данном случае — старухой), не должна заслонять более глубокой мысли автора, сокрытой в десятой строке произведения: «Пришел невод с травой морскою». Да, вторично закинутый невод принес старику добычу в виде травы, которую осторожный автор назвал «морскою», скорее всего, с целью обмануть недалеких цензоров. На самом деле, и в наше время это становится очевидным, старик получил в свое распоряжение отнюдь не морскую траву, а то, что на молодежном жаргоне принято называть просто «травкой», — канабис, марихуану, проще говоря, коноплю. Сделав такое допущение, нам придется в корне пересмотреть всю дальнейшую цепь событий, представленных в этом не столь однозначном произведении великого поэта — и не только поэта, а очевидного мудреца, обличителя человеческих пороков, печальным следствием одного из которых становится наркотическая зависимость. Утомившись от бросков невода, не приносящих добычи, старик, судя по всему, присел покурить ранее выловленной и успевшей просохнуть «травки». И вот, в состоянии измененного (или расширенного) сознания протагонисту является говорящая рыба золотистого окраса, затем в его воображение вторгается предмет домашней утвари, о котором давно и неоднократно говорила жена, — новое корыто, потом сама собою починяется ветхая избушка и спустя некоторое время превращается в весьма представительного вида коттедж — все это конечно же подсознательные мечты старика, разбухающие под влиянием канабиса; ну а дальше — больше: старуха превращается в столбовую дворянку, потом в царицу, погода портится, море хмурится, волны вырастают все выше... По всей видимости, старик на какое-то время просто заснул, а затем, когда пришел в себя, действие травки ослабело, рыбка утратила дар речи («Ничего не сказала рыбка»), и по возвращении домой героя сказки ждала знакомая картина: разбитое корыто и сварливая жена за прялкой.