- О-о! У Прохоровки... - танкист еще раз оглядел спутников, почти что с завистью. - У Прохоровки, это да! Тогда понятно...
Зашагали дальше. А что именно стало понятно лейтенанту Иванову, Логунов и Угольников так и не узнали, потому что не сделали они и десятка шагов, как рядом, из-под развесистого куста, неожиданно выскочил большущий серый заяц и рванулся в поле.
- Ух, косой! Догоню-у-у! - закричал лейтенант.
Он громко затопал ногами, пригнулся, как будто и вправду вот-вот рванется за зайцем.
- Ого-го-го! - шумнул на зайца и Логунов.
А Угольников вложил в рот четыре пальца и свистнул так громко и пронзительно, что заяц должен был от этого разбойничьего свиста убежать на край света.
Но не убежал. Заяц неожиданно остановился, обернулся, присел и уставился на помешавших ему людей. Это был не просто заяц, из таких, что возил дед Мазай, а заяц закаленный войной. Совсем другая порода. Он не испугался вооруженных людей. Просто остановился, чтобы посмотреть, чего это здесь расшумелись? Кто знает, какие чувства владели зайцами, которые два года жили в прифронтовых условиях?
- Вы посмотрите на серого! - рассмеялся Логунов. - Ребята, да он нас ни в грош не ставит.
- Ай зайчина, ай матерый, - стал припевать Угольников.
Лицо у него подобрело, глаза стали веселыми, озорными. Будто он вовсе и не самый занудный в полку сержант.
- Я его сейчас сниму, - лейтенант Иванов расстегнул кобуру, стал вынимать пистолет.
- Зачем? - придержал его за руку Логунов.
- Так сидит ведь...
- Жалко, - сказал Логунов.
- Кругом война, а он выжил. И не боится нас, - лицо Угольникова опять стало тяжелым, жестким. - Отчаянный заяц.
Лейтенант нахмурился. Он посмотрел на спокойно сидевшего зайца, перевел взгляд на зажатый в руке пистолет и неожиданно покраснел. Как вспыхнул. В одно мгновение и лицо, и уши, и даже шея стали у него ярко-красными. Иванов повернулся спиной к спутникам. Неловко ему стало и за пистолет, и за то, что зайца захотелось убить. А более всего, наверно, стыдился от того, что покраснел, как девчонка. Теперь незнакомые люди могут невесть что подумать о нем, боевом офицере, командире танкового взвода. По такому пустяку - и сорвался.
- Крупный, я и не знал, что бывают такие большие, - Логунов с интересом разглядывал серого. - И с характером.
- Да уж, и чувствует здесь себя хозяином,- поддержал его Угольников. Они как будто договорились не заметить ни того, как сорвался лейтенант Иванов, ни то как он покраснел. Хоть и комвзвода, а мальчишка. - Сколько их расплодилось за войну... Охотников сейчас нет, вот они и разбегались. Отчаянные нынче зайцы пошли, ничего не боятся.
Лейтенант Иванов тем временем пришел в себя. Когда он повернулся, лицо у него было нормальным с симпатичными конопушками, а губы растянулись в смущенную улыбку.
- Свалял дурака, - сокрушенно покачал он головой. - Ни разу, понимаете, ни разу в жизни не видел живого зайца. Горожанин я. А книг про охотников и про зверей прочел уйму. Первая необдуманная и глупая реакция. Тут и пистолет под рукой. Дико, конечно...
Лейтенант нарочито медленно, пытаясь подчеркнуть не то солидность свою, не то спокойствие, уложил пистолет в кобуру, неторопливо застегнул ее. Жестом предложил Логунову и Угольникову продолжать путь.
Заяц сидел на том же месте. Проводил их взглядом, почесал лапкой возле уха, совсем как кошка. А когда они ушли достаточно далеко, неторопливо отправился к кусту, возле которого его спугнули. День стоял жаркий, и в тени развесистого куста представлялась ему неплохая возможность подремать. Пока опять не станут стрелять.
Иванов и сержанты поднялись на небольшую высотку. Подножие ее мягко переходило в степь, сливалось с нею. На склонах, поближе к вершине, на фоне порыжевшей, поблекшей травы выделялись темно-зеленые пятна невысоких кустарников. Сама вершина высотки оказалась плоской и широкой. Справа, как на ладони, расстилалась серыми домиками и зеленью садов деревушка, впереди хорошо просматривалась степь с растянувшейся по ней темной дорогой.
- На этой высотке ваши орудия и надо поставить, - как подарок выдал Иванов. - Комбриг всю округу обошел. А сюда поднялся, глянул и сказал: "На ящике с песком такую позицию никто не разрешит соорудить. Скажут - слишком хорошая, в жизни такие не встречаются. А жизнь совершенно неожиданно может подсунуть сюрприз. Если у пушкарей коэффициент соображалки достигает хотя бы сорока процентов, они свои орудия здесь поставят". - Ну как? Подходяще?
Что тут скажешь? Прав был комбриг. И соображалка у пушкарей сработала нормально. Позиция выглядела сказочно удобной. Дорога вначале расстилалась прямо к высотке, на которой они стояли, но, не дойдя до нее метров семьсот, сворачивала на юг и шла еще метров четыреста вдоль высоты. Затем опять поворачивала на восток, прямо к Лепешкам.
Между высотой и дорогой, почти на всем ее протяжении, лежал глубокий, с обрывистыми краями овраг, уходивший далеко в степь.
- Шикарную позицию для орудий твой комбриг выбрал, - оценил
Логунов.
- Подходящее место, - одобрил и Угольников. Редкий случай, когда ему что-то понравилось. - Опытный видно мужик.
- Не то слово, - расцвел Иванов. - Наш комбриг еще в Монголии воевал, на Халхин-Голе. Тут такое дело... Их танки пойдут по дороге, это понятно. Кто по целине погонит машину, если дорога есть, и ничего ему на этой дороге не угрожает? Вы ждете, пока танки повернут на юг и подставят борта. И крошите их. У вас полминуты будет, пока они сообразят, что к чему. Не меньше. А когда они сообразят, то развернуться пойдут на вас и тоже откроют огонь. Тут уж кто кого... Хорошо окопаетесь, наверняка обойдется. Но и это недолго будет. Метров пятьсот пройдут, а там овраг. Такой овражище... Сами видите, натуральный противотанковый ров. Фрицы сообразят, что добраться до вас нельзя. А перестреливаться на открытой местности с орудиями: кто кого, танки не любят. Значит, снова они должны вернуться на дорогу, чтобы пойти в обход, вдоль окраины Лепешек. А вы их, тем временем, крошите...
- Не проханже, - поморщился Угольников. - Не выйдет.
Танкист с удивлением глянул на него.
- Чего это не выйдет?
- Не пойдут они на нас оттуда, - Угольников ткнул пальцем в сторону дороги, за оврагом. Овраг.
- Почему не пойдут? Самое для фрицев разумное - развернуться и рвануть на орудия. Вполне грамотно. Оврага оттуда не видно.
- Самое для фрицев разумное, прежде чем придти сюда, на карту глянуть, - напомнил Угольников. - Фрицы, они тоже не дурные и вполне грамотные. Прежде чем начать наступление, должны посмотреть: куда им идти и как идти.
- Конечно, посмотрят, - согласился Иванов. - Но такой мелочи, как овраг, на нормальной карте нет. А крупномасштабных у фрицев быть не может. Даже у нас таких карт нет.
- У нас нет, а у фрицев вполне могут быть, - не согласился Угольников.
- Могут, - поддержал его Логунов. - "рамы" целыми днями в небе болтаются. Аэрофотосъемка.
- Ну и что? У нас тоже аэрофотосъемка есть, а ты хоть раз видел крупномасштабную карту? - спросил Иванов и сам ответил: - Не видел. Наш комбриг постоянно напоминает: "Раздолбайство - категория международная и присущая всем армиям. Берите, ребята, всегда упреждение на раздолбайство". Ты что, для фрицев исключение делаешь? Думаешь, у них в штабах раздолбаев нет? - поинтересовался танкист.
- Пожалуй, прав твой комбриг, - согласился Логунов. - Должны быть раздолбаи и у них.
- А если сообразят? - Угольников не сомневался, что у фрицев в штабах имеются раздолбаи. Но всегда рассчитывал на худшее, такой неприятный характер был у сержанта. - Может у них главный раздолбай сейчас в отпуске.
- Если так, то ничего мы не теряем, - Иванов, в отличие от Угольникова, надеялся на лучшее. А возможно, он эту проблему со своим комбригом уже обсудил. - Тогда фрицы сразу идут в обход оврага, чтобы пройти через Лепешки и ударить по вашим орудиям. Вы разворачиваетесь и встречаете их...