- Верил, - сказал он. - Ничего не понимал, но верил.
- В общем - да, - подключился Земсков. - Воспитаны так. В партию верим. В Советскую власть... Не все, может быть, но большинство. А раз верим, то ничего с нами никто сделать не сможет.
- И я верю, - сказал Гольцев.
- Все мы из одного теста, - положил ему руку на плечо Логунов. - Завтра день тяжелый. А ты, Земсков, иди спать. До рассвета не так много осталось.
- Останусь я, - не согласился Земсков. - Подежурю. Пусть парень поспит. Я сегодня весь день бездельничал. А он с лопатой намаялся.
- Оставайся, - согласился Логунов. - Подежурь. В этой темноте увидишь не много, главное - прислушивайся, - посоветовал он и Земскову.
- Понял, понял... - улыбнулся тот. - Забываешь, что я разведчик. Все будет в полном порядке.
Странно как-то даже, если задуматься. Утром должен здесь разгореться бой. И может быть, кому-то из них оставалось жить считанные часы. А они собирались провести эти оставшиеся им считанные часы во сне. Но, с другой стороны, перед боем надо отдохнуть. Да и не собирался никто из них умирать. Жить они собирались.
4. Бой
Утро было пасмурным. За ночь тучи плотно укутали небо, и степь помрачнела. Без солнечных лучей потухли буйные краски полевых цветов, потемнели изумрудные листья кустарников, пожухли травы. Перед высотой, на которой окопались артиллеристы, лежала бесцветная, безрадостная равнина. Не поле, не земля, а "местность военного времени". Тоска.
Взвод позавтракал остатками каши и сухарями. Хлеб кончился. Зато сухарей Литвиненко выдал столько, что еще дня на два хватит. И "Второй фронт" - банка на двоих. Вполне достаточно. Развели небольшой костер, и вскипятили ведро воды. Сахар тоже имелся. Заварки ни у кого не нашлось, но считалось, что пили чай. После завтрака прибрались на "пятачках", проверили маскировку и кое-где подправили ее, разобрали индивидуальные пакеты и рассовали их по карманам, чтобы имелись у каждого под рукой. Открыли ящики и сняли со снарядов смазку. Ждали, готовились.
Колонна немецких танков и пехоты появилась около полудня.
- Идут! - доложил Трибунский. Он наблюдал за дорогой. - На горизонте фрицы.
- Расчеты по местам! - распорядился Логунов. Отдал команду вполголоса, хотя до колонны было еще так далеко, что не только разговора, но и пулеметной очереди не услышали бы. - Пулеметчикам занять гнезда. Сидеть тихо, не высовываться. Нас здесь нет. Гогебошвили - к машине и ни шага от нее. Командиры орудий - за мной.
Пригнулся, поспешил на наблюдательный пункт. За ним - Птичкин и Угольников. Втроем они заполнили небольшой окопчик. В бинокли хорошо можно было рассмотреть колонну. Впереди семь танков и легковая машина. Затем грузовики с пехотой. Замыкали колонну еще четыре танка.
- Нахально идут, - Птичкин опустил бинокль. - Чего-то эти фрицы слишком смелые? Разведку не выслали, головного дозора тоже нет.
- Вчерашний "мессер" это тебе не разведка? - напомнил Угольников. - На полсотни верст вперед мог все осмотреть. А он кроме нашей одинокой машины ничего не увидел. И доложил, конечно, что раздолбал ее. Может взвод затем днем и послали, чтобы "мессер" нас увидел? Военная хитрость, мать иху. Вот фрицы и знают, что никого здесь нет, идут без опаски.
- Может и так, воздушная разведка - Логунов тоже вспомнил вчерашний "мессер". - А может просто знают, что на этом участке у нас дыра.
- У нас, вместе с танкистами, пять стволов. По два танка на ствол, плюс один, - прикинул Птичкин, - и мы бьем первыми, неожиданно, из засады. Как в шахматах: белые начинают и выигрывают.
- Пожалуй, можно управиться, - согласился Угольников.
- Так-то так, - Логунов тоже считал, что с танками можно управиться... - Пехоты у них, братцы, многовато... А пехота - это вам не танки. Что с пехотой делать будем?..
- Два "дегтяря", - напомнил Птичкин.
Угольников снова поднял бинокль, не танки рассматривал, считал машины с пехотой.
- Двумя "дегтярями" такую ораву не удержать... Чтобы их прижать, стрелковая рота нужна, не меньше, - Угольников опустил бинокль, сердито глянул на Логунова. - И какого хрена нас сюда послали с пехотой воевать? - спросил он, как будто это Логунов его сюда послал.
- Вернемся в полк, ты это у майора спроси, - посоветовал Логунов. - Он тебе объяснит. Ты лучше скажи, что с пехотой делать?
- Что, что? А я знаю?.. Осколочные, вроде, у нас есть...
- Двадцать ящиков, - подсказал Птичкин.
- Двадцать ящиков, двадцать ящиков... - не прекращал бухтеть Угольников. - А что нам с ними делать?! По пехотуре стрелять? А кто танками займется? Три тридцатьчетверки с этими танками не управятся. Слишком много. Хреновина получается.
Действительно, хреновина получалась. Не танки закованные в броню и оснащенные пушками, угрожали артиллеристам, а какая-то пехота, автоматчики.
- Надо накрыть пехотуру, пока она на машинах. - Логунов оторвал взгляд от пылящей по дороге колонны. - Сделаем так: Угольников, берешься за пехоту. Осколочными.
- Почему это я? - не мог Угольников привыкнуть, что Логунов, вообще-то, такой же командир орудия, как и он, приказывает.
- Сам сказал, что пехота захлестнуть может. Правильно сказал. Вот и надо с ней разобраться. Мозжилкин наводчик опытный, сделает. У Григоренко опыта не хватает. Так ведь?
- Да уж где там... - такое Угольникову понравилось.
- Вот и займись пехотой. Пока они на машинах. Одним снарядом полвзвода убрать можно. Кроши их осколочными. Когда расползутся, залягут, придержи немного, потом переноси огонь на танки. Бери на свою долю те четыре, что замыкают колонну.
- Может, легковушку накрыть: там офицерье? - предложил Угольников.
- Хорошо бы... - Логунов задумался... Как бы лейтенант Столяров поступил? Без командиров могут и растеряться... Вряд ли, у них дисциплинка, тут же и заменят. А если уничтожить несколько машин с автоматчиками, этих уже никто не заменит. Пожалуй, так рассудил бы лейтенант... - Легковушку пока не трогай. Офицером больше, офицером меньше, хрен с ними. Главное для нас сейчас - пехота. Вначале только по пехоте, и ничего больше.
- Понял, сделаем.
- Птичкин, берешь первую группу танков. Начинаешь с головного. Все твои.
- Ясно. Начнем с головного.
- Идите, готовьтесь. Огонь по моей команде.
- Птичкин и Угольников ушли к орудиям, а Логунов стал рассматривать в бинокль Лепешки в которых укрылись наши танки. Там было тихо и пустынно. Вряд ли кому могло прийти в голову, что в этой небольшой деревушке, которая полностью на виду, стоят сейчас готовые к бою машины. Исчезли танки, а вместе с ними исчезли и танкисты, что сидели утром на завалинке.
Вражеская колонна приближалась медленно и неотвратимо. Впервые Логунову приходилось принимать бой как командиру взвода. Но сейчас он не думал об этом. Неуверенность, которую чувствовал вчера, когда взвод еще только готовился к бою, прошла. Все казалось простым и ясным: вот - они, вот - мы. А на несколько ходов вперед Логунов еще не умел рассчитывать и поэтому просто не думал о различных вариантах боя, которые могли возникнуть.
* * *
Григоренко снял чехол с прицела и неторопливо потягивая самокрутку, смотрел на ползущую по дороге колонну.
Не первый раз он видел танки с черными крестами на бортах. Но сегодня ему не снаряды подавать, сегодня ему стрелять. Совсем другое дело. Боязно, потому что знал: попасть в двигающийся танк не просто. А надо будет попадать. Да не в один. Смотрел Григоренко на приближающиеся танки и прищуривался, будто целился. Трибунский стоял с другой стороны орудия, тоже рассматривал колонну. Многовато их, и пехота... Так не в первый раз. А рядом Гольцев. У этого - первый. И первый бой.
Минуты перед боем всегда тягостны. Потому что есть еще время думать, рассуждать. И вспомнить, вдруг, что, как бы ты ни был готов, неизвестно чем закончится для тебя этот бой.