Малюгин издали увидел. Не выдержал, подошел. Он поставил котелок с торчащей в каше ложкой возле логуновского и взял у сержанта сапог. Постучал костяшками пальцев по подошве, царапнул ее пожелтевшим от махорочного дыма ногтем. Потом, забрал в большую, покрытую мозолями ладонь голенище, смял его, отпустил, внимательно разглядывая, как медленно распрямляется плотная, добротная кожа.
- Вещь! - оценил Малюгин. - Ежели им хороший уход дать, всю жизнь носить можно. - И в голосе его, кажется, звучало сожаление, что не даст Логунов этим добротным сапогам настоящего, как положено, ухода.
- Добри чоботы, - подтвердил Григоренко. Он уже очистил свой котелок, взял у Литвиненко добавку и завернул к Логунову глянуть на обнову. - Из старых запасов. Сейчас такие не робять.
- Переобувайся, сержант, - предложил Малюгин. - А то Григоренко ожидаеть обмотки. Ты же ему обещал, значить надо отдать.
- Это точно, - согласился Логунов. - Обмотки ты, Григоренко, сейчас получишь.
Переобуться Логунов не успел. Едва взялся он за обмотки, как спокойную жизнь взвода нарушил крик часового.
- К орудиям!..
Над селом взмыла и рассыпалась красная ракета. Вдагонку ей поднималась зеленая. Красная и зеленая - тревога! Приказ взводу: срочно прибыть к штабу полка.
- О-ор-рудия к по-о-ходу! - пропел лейтенант Столяров.
Не успел Логунов переобуться. И никто во взводе кашу доесть не успел. Вечно эти фрицы не вовремя лезут.
В расположении взвода все мгновенно изменилось, Долотов очутился вдруг в кабине "студера". Только что сидел он, развалясь у переднего колеса, и с аппетитом уплетал пшенную кашу с салом. Но не успела отзвучать команда лейтенанта, а Долотов уже крутил баранку, и машина задом-задом двигалась к первому орудию... А второе подхватили всем расчетом, бегом покатили навстречу. И пока одно навешивали на крюк машины, станины второго прочно прикрутили цепью к его стволу. И тут же солдаты забрались через борта в кузов.
Чуть больше двух минут прошло с того момента, как вспыхнули в небе сигнальные ракеты, а машина уже летела вперед, и лейтенант, пристроившись на подножке, приглядывался, что там делается, возле штаба?
На площадке, обжитой за эти два дня взводом, остался "додж" с кухней и грустным Литвиненко, да лежали на земле горки пшенной каши, которую артиллеристы, не успели доесть. Высыпали. Не везти же с собой в бой пшенную кашу, даже если она с салом.
* * *
Возле дома, где размещался штаб, стояли командир полка майор Дементьев, начальник штаба капитан Крылов и два автоматчика из взвода разведки. Долотов притормозил машину, лейтенант Столяров спрыгнул с подножки, подбежал к командиру полка.
- Товарищ гвардии майор, первый взвод первой батареи...
- Хорошо, лейтенант... - прервал его майор. - Оттуда, - он показал на северо-запад, - идут немецкие танки. Кажется, штук пять. Как-то просочились к нам в тыл. Могут выйти на госпиталь. Представляешь, что тогда будет? Надо задержать, пока тридцатьчетверки подойдут. Кроме тебя некому. Обстановку понял?
- Понял.
- Представляешь, что они сделают, если выйдут на госпиталь?
- Представляю.
- Значит задержишь. Давай!
- Есть, задержать, товарищ гвардии майор! - Столяров четко, как будто разговор происходил на плацу, вскинул руку к козырьку фуражки и резко опустил ее. Затем вскочил на подножку машины и кивнул Долотову.
"Студер" рванулся, резко набирая скорость. И тут же кто-то стал стучать кулакам по крыше кабины. Столяров посмотрел. Тяжелая цепь, которую так трудно развязывать, когда это надо сделать быстро, сейчас развязалась сама, и второе орудие стояло среди не успевшего еще осесть облака пыли в полусотне метров от машины. Такое вот несчастье.
Долотов нажал на тормоза, расчет второго орудия высыпал из кузова, побежал к пушке. Ее привычно подхватили, покатили, опять привязали. На этот раз намертво.
Машина снова рванулась. И сто метров не прошла она, а цепь опять развязалась, и ударили о землю тяжелые станины орудия. Вот так случается. Уже не несчастье, а подлость какая-то.
Логунов слышал разговор лейтенанта с командиром полка и понимал, как дорого сейчас время. Если танки прорвутся к госпиталю, они там такого натворят... Подумать страшно. А взвод не может выбраться за околицу.
- Пошли! - он передал Трибунскому ручной пулемет, который держал на коленях, и перемахнул через борт "студебеккера". Не потеряв ни секунды, как будто они только и ждали этой команды, спрыгнули на землю Птичкин и Гогебошвили, ящерицей скользнул вниз юркий Огородников. Торопливо последовали за ними остальные.
Лейтенант Столяров застыл на подножке машины. Взвод действовал быстро и четко, не ожидая команды. Но когда дорого каждое мгновение, бег времени ощущается особенно остро.
"Медленно... Медленно все, - сжал зубы лейтенант. А удары сердца в бешеном темпе отсчитывали секунду за секундой. - Потом будут катить пушку... привязывать. Вечность. Как они медленно бегут! Если танки войдут в село, их не удержишь. Встретить одним орудием?.. Одним ничего не сделаешь. Надо двумя. Непременно двумя. Одно они сомнут..."
"Минуты за три управимся, - рассчитывал командир второго орудия сержант Угольников, отмахивая длинными ногами двухметровые шаги. - Логуновские помогут. Лейтенант и оглянуться не успеет, как мы у машины будем. Баулин и Булатов пушку привязывали. Головы поотрываю. Сейчас мы всё сделаем... мигом... Мигом..."
- Разгильдяи! - майор зло выругался. - Что делают?! Все под трибунал пойдем!.. Разжаловать лейтенанта. В рядовые!
Лейтенант Столяров посмотрел в кузов. Там оставалось три человека. Бережно придерживал пулемет нетерпеливый и напряженный Трибунский. Малюгин, привычно предоставивший все, что связано с беготней и спешкой тем, кто помоложе. И Гольцев. Этот не успевал еще за остальными. Он стоял у борта машины, только собирался перебраться. Три человека вместо шести, и не самый подходящий расчет для встречного боя.
Солдаты во главе с Логуновым все еще бежали к орудию. От штабного крыльца, спешил к пушке капитан Крылов. Вслед за ним - оба разведчика. Командир полка потрясал кулаками. И кричал. Что-то очень нехорошее кричал. На этом расстоянии нельзя было разобрать, что. Сюда доносилось только протяжное: А-а-а! В-а-а-с...А-а-а-ть.. А-а-а-ть! А-а-а! В-а-с-с!..
Надо было принять решение. За считанные секунды. Единственно грамотным было: собрать пушки и действовать взводом. Но не было времени, чтобы поступить грамотно.
- Отставить! - крикнул лейтенант уже перебросившему ногу через борт Гольцеву. Нырнул в кабину и бросил Долотову: "Жми!"
Машина рванулась вперед.
- Мы втроем остались? - удивился Гольцев.
- И втроем не соскучимся, - пробурчал Малюгин. - Сейчас весело будеть.
- Ничего! - подпрыгивая в такт взлетающей на ухабах машине, прокричал Трибунский. - Управимся! - Комполка сказал, что тридцатьчетверки должны подойти.
- А если не подойдут?
- Как это не подойдут? Подойдут!
Машина вылетела из села, и солдаты увидели вдали темные квадратики. Это было совершенно не похоже на танки. Просто квадратики, маленькие, как спичечные коробки. И не разберешь на таком расстоянии: то ли стоят они, то ли медленно двигаются.
- Идут! - ухватил Трибунский за плечо Малюгина.
- Где идут? - Гольцев не мог понять, что эти маленькие темные кубики и есть те самые грозные танки, которые они должны остановить.
- Там впереди мельтешать, - объяснил Малюгин. - Черненькие. Наверно, и "тигр" ползеть. Наклепали зверюг на нашу голову.
Машина свернула с дороги и помчалась по полю к омету прошлогодней соломы. Такое нельзя было назвать полетом хотя бы потому, что груженый снарядами и с пушкой на прицепе "студер" не приспособлен для воздушных путешествий. Но ездой это тоже вряд ли можно было назвать. Мотор "студебеккера" надрывно ревел, каждая частица машины дрожала от напряжения, а пушка то тяжело ухала литыми колесами о землю, то взлетала и плыла за машиной в воздухе.