— Там трава хорошая, — сказал он, — только смотри не потрави чужой хлеб.
Привязал я свою конягу к ноге, а сам заснул как убитый. Лошадь съест траву вокруг поблизости и тянет дальше, дергая меня за ногу. Сонный я переползаю на новое место. Раз десять за ночь менял я «кровать», а с восходом солнца запрягал клячу в соху. И так каждый день, пока не кончился сев…
— А мне было восемь лет, — рассказывал Доронин, — когда моя мать после нескольких лет вдовства вышла замуж. У отчима, который сразу меня невзлюбил, была единственная лошадь, все заботы о которой он теперь взвалил на пасынка. Учился я в сельской школе, в свободное от работы время. Из-за этой проклятой коняги часто опаздывал на уроки: пока не накормлю и не почищу ее, уходить в школу не разрешалось. Я часто плакал, но учиться не бросал.
У Вани Доронина в детстве было одно страстное желание: учиться. Окончив сельскую школу, он хотел продолжить образование. Но уехать из дому было невозможно. Тогда он снова ходил в те же классы, «по второму разу», чтобы не забыть пройденного.
И все-таки упорство мальчика победило: ему удается поехать в уездный город Балаково для продолжения учебы. Но и тут отчим из оставлял Ваню в покое: требовал, чтобы он приезжал на полевые работы, один год вообще не отпустил до середины зимы. В результате такой «системы» обучения все запуталось, и мальчику пришлось в течение двух недель подготовиться и держать экзамены сразу за два класса по двадцати предметам. И Иван Доронин с честью его выдержал.
Упорство помогло ему и в занятиях спортом. Еще школьником он начал увлекаться французской борьбой, штангой и не без успеха выступал за местный спортклуб.
Несмотря на редкую для подростка физическую силу (однажды он состязался в поднятии тяжестей с профессиональным цирковым атлетом и даже победил), Ваня Доронин был тихим и мечтательным юношей, любознательным и немного наивным. С раннего детства, например, он собирал вырезки из журналов и газет с изображением самолетов. Он обладал многими бумажными эскадрильями, но не смел и думать о том, что когда-нибудь сам поведет воздушную машину.
До шестнадцати лет Иван ни разу не ездил ни на поезде, ни на пароходе. Потом вместе с товарищами-комсомольцами уехал из Балакова в Ленинград учиться. Мать дала ему на дорогу немного пшена. От клуба «Спорт» он получил буханку хлеба и фунт сахару.
Ребята из Балакова безуспешно ходили по учебным заведениям Ленинграда. Они опоздали, прием уже закончился. Из ночлежного дома их гнали. Есть нечего.
Все-таки балаковским комсомольцам, в том числе и Доронину, удалось поступить на ускоренные курсы флотских техников. Юный курсант читал запоем все, что попадалось: учебники химии и романы Майн Рида, поэмы Пушкина и книги Фенимора Купера… Деревенский паренек проходил жизненную школу. Он получил возможность бывать в театре и на концертах, заниматься спортом под руководством опытных тренеров. Доронин увлекся плаванием и занял третье место по Ленинградскому гарнизону. К тому времени он уже учился в военно-морском училище и готовился стать минером.
Будучи на последнем курсе, Иван узнал, что есть решение о переводе некоторых учащихся в морскую авиацию. Он подает рапорт, не надеясь, впрочем, на успех: с последнего курса отпускали неохотно. Неожиданно пришло предписание: Доронина направляли в теоретическую школу авиации. Не успел он приехать на место, как оттуда после проверки теоретической подготовки его перевели в Севастопольскую летную школу. Здесь в сентябре 1924 года Доронин вплотную познакомился с авиацией.
Летать Иван Доронин научился так хорошо, что по окончании училища в его характеристике было сказано: годен к полетам как инструктор, разведчик, истребитель и пилот тяжелых машин. Закончив учебу, Доронин пять лет прослужил в военно-морской авиации. А в 1930 году, когда начал вовсю расправлять крылья Гражданский воздушный флот, он, демобилизовавшись, едет рейсовым пилотом в Сибирь на линию Иркутск — Якутск — Бодайбо. Линия тяжелая. Вроде и неплохо знаешь трассу, а в каждом полете случается какая-нибудь неожиданность. И тут Доронина не раз выручал «летный инстинкт», острое чутье, способность мгновенно принимать правильные решения. Ведь пилоту того времени без «летного таланта» было не обойтись.