— Никогда, — отрезал начальник.
— Выходит, готовили самолет, а лететь на нем не придется?
— Полетите на Сахалин и обратно с почтой.
Только начал готовиться, подобрал механика, тут опять перемена: на Каспийском море унесло на льдине охотников за тюленями и лошадей, надо лететь спасать. Ну что ж, надо так надо, я уже спасал однажды.
Вернулся домой — телефонный звонок. Вызывают меня в редакцию газеты «Правда». Оказывается, премировали меня за полеты с матрицами в Ленинград.
Тут у меня и зародилась новая мысль: после спасения людей на Каспии махнуть прямо оттуда на льдину к челюскинцам. Об этом я поделился с Александром Магидом из «Правды».
Он пригласил в кабинет стенографистку:
— Давай диктуй письмо в правительственную комиссию и укажи, что ты — ударник «Правды» с 1931 года.
Я и написал: «Самолет мой готов для полетов на Север, могу вылететь в любую минуту». Оставил письмо в редакции, а сам пошел домой: надо лечь спать пораньше, завтра очень ответственный полет. Жену попросил:
— Кто бы ни звонил, не буди, скажи — спит, завтра рано улетает.
Вдруг в два часа ночи звонок.
— Разбудите Водопьянова, говорят из Кремля.
Я в чем был вскочил, бросился к аппарату.
— Завтра к десяти часам товарищ Куйбышев вызывает вас в Совнарком.
— Я утром рано вылетаю спасать охотников за тюленями в северной части Каспийского моря.
— Туда полетят другие летчики. Не забудьте, ровно в десять явиться в Кремль.
В назначенное время вхожу в кабинет Куйбышева. Валериан Владимирович поднялся мне навстречу. Его глаза глядели приветливо, лицо озаряла добрая улыбка.
Я четко, по-военному, отрапортовал:
— Пилот гражданской авиации Водопьянов.
— Знаю, знаю, — кивнул Куйбышев. Затем пристально посмотрел на меня:
— Ваша машина готова к полету на Север?
— Так точно, готова!
— Покажите, какой вы наметили маршрут?
Мы подошли к большой географической карте.
— Из Москвы до Николаевска-на-Амуре полечу по оборудованной трассе, — стал я докладывать. — Дальше возьму курс на Охотск, бухту Ногаево, Гижигу, Каменское, Анадырь, Ванкарем, а из Ванкарема — на льдину.
— Кто-нибудь летал зимой из Николаевска на Чукотку? — спрашивает Куйбышев.
— Зимой никто.
Я рассказал, как год назад должен был пролететь вдоль Охотского побережья на Камчатку, но потерпел тяжелую аварию на Байкале.
— Сейчас надеюсь успешно повторить маршрут, и машина вполне готова, — подчеркнул я.
Куйбышев задумался, затем поднял голову, посмотрел прямо в глаза:
— Скажите, сколько в вашей летной практике было аварий?
— Четыре.
— Четыре? — Куйбышев взял со стола мою характеристику. — А вот тут пишут, что семь…
Меня обдало жаром. Неужели Валериан Владимирович подумает, что я солгал. Торопясь, начал разъяснять:
— Настоящих аварий у меня было действительно четыре, а поломок, конечно, больше. Но нельзя же поломку считать аварией! Допустим, сломалось колесо или костыль хвоста. Я меняю и лечу дальше. Это же не авария!
Куйбышев улыбнулся и спросил:
— Достаточно хорошо все взвесили? Ведь этот полет посложнее, чем на Камчатку.
— Все учел.
— Ну хорошо, полетите, но только не из Москвы, а из Хабаровска. А до Хабаровска — экспрессом. Немедленно разберите самолет и погрузите на платформу.
Я растерялся. Как же так? Люди томятся в ледяном плену, ждут помощи, каждый день дорог, а я, летчик, поплетусь поездом! Все это я сбивчиво изложил товарищу Куйбышеву. Но он, словно заранее предвидя мои возражения, очень спокойно разъяснил:
— Подсчитайте, каким путем вы скорее достигнете цели. Сейчас зима, дни короткие. Вы полетите на восток, стало быть, свой день укоротите настолько, что больше одного участка пути не осилите. А их примерно десять. Поезд до Хабаровска идет девять суток. Кроме того, вас может остановить погода, а поезд она не остановит.
— Я хотел лететь день и ночь…
— Этого мы вам не разрешаем, — твердо остановил меня Валериан Владимирович. — Надо рассчитывать силы, не торопитесь! Арктика не прощает оплошности…
— Понятно. Разрешите действовать?
На прощание товарищ Куйбышев тепло, по-дружески посоветовал:
— Все тщательно проверьте, без нужды не рискуйте и в плохую погоду не летайте. Помните, люди на льдине ждут и надеются на помощь летчиков…
Через день я с двумя механиками выехал в Хабаровск. В вагоне только и разговоров, что о челюскинцах. На каждой станции расхватывают газеты, в которых сообщалось, что со всех концов страны на помощь челюскинцам спешат лучшие летчики. Печаталось много телеграмм из-за границы. Капиталистический мир внимательно наблюдал за подготовкой спасательных операций. Их организация и конечный исход были не только поводом для сенсационной газетной шумихи, вопрос ставился значительно серьезней и глубже: выдержат ли челюскинцы, справятся ли советские летчики со своей нелегкой задачей, созрели ли большевики для больших дел в Арктике, неужели они действительно так сильны, что выйдут без потерь из этой беды?