Как ни рвались в бой курсанты, Щорс укрощал их:
— Ждите, скоро вы мне понадобитесь для больших дел.
Утром следующего дня Щорс явился в салон-вагон по вызову командования для доклада.
Стуча стеком по карте, развешенной в салон-вагоне командарма, он говорил:
— Мы в мешке?.. Но мешок, о котором вы говорите, завязан только провокационной путаницей заброшенных к нам в тыл со стороны Петлюры предателей и таинственным отсутствием трех дивизий вверенной вам армии. Вместо того чтобы накопить и сконцентрировать и дать сейчас генеральное сражение Петлюре, чтобы уничтожить этого противника и повернуть на юг к другому— Деникину, — мы все время растекаемся, как будто для нас и сейчас является задачей захват территории и поход на запад. Вот и результат этой стратегии: ни южная, ни западная армии ничем не связаны в своих действиях, и все предоставлено случаю. Имеет ли командование сейчас задачу объединить хотя бы свою армию для сокрушительного удара по врагу? Я еще не знаю вашего мнения. Но по крайней мере я не вижу этого из приказа командукра и думаю, что нет. Однако ж, высказав все это, я все же заверяю вас в том, что, если мне будет предоставлено право защищать свой план обхода и всех намеченных мной боевых операций, я развяжу этот мешок и закреплю за армией всю пройденную ранее и оставленную нами территорию.
— Вы начинаете с обвинения командованию, товарищ начдив, вместо того чтобы выслушать его сами.
— Извольте, я слушаю, — заявил Щорс, пристально глядя на командарма, у которого надулись жилы на висках от той неслыханной дерзости, какую позволил себе этот «партизанский выскочка, слывущий легендарным»,
В это время вошел Бугаевский.
— Так вот выслушайте же… — повторил, откашлявшись, бывший царский генерал. — «Поглощение территории» без способности закрепить ее за собой является исключительно вашей виной: это и есть та лихая партизанщина, которой мы прежде всего решили положить здесь конец. Идея завоевания Европы, «поход на Венгрию», — это и есть та порочная мечта, которую родила ваша дивизия.
— С больной головы на здоровую! — покраснел и встал Бугаевский, начав по обыкновению играть рукояткой казацкой своей сабли. — Перейдемте ближе к делу, у нас нет времени для болтовни.
Миронов, однако, не смутился, он продолжал с тем же наигранным апломбом:
— Венгрия улизнула, и ваша дивизия, вытянувшись слоновьим хоботом, застряла между белополяками с одной стороны и галичанами — с другой. Боюсь, что галичане скажут: лучше на милость пана, чем в пасть большевиков.
— К чему вы говорите все это? — опять не стерпел Бугаевский.
— Командование — и главковерх и командукр — предостерегали вас, сколько мне известно, от этой авантюры, — заявил Миронов.
— Это же провокация. Я требую от вас конкретных обвинений! — сказал Щорс командарму, вставая с места.
— Прошу выслушать, что говорит командарм. Я могу разоружить вас и снять с дивизии! — закричал Миронов.
— Это вряд ли! — возразил Щорс и встал, выпрямившись, дрожа от гнева.
Бугаевский решительно поднялся и крикнул Миронову:
— Требую от вас немедленно отказаться от гнусной клеветы на героическую дивизию и ее командира, гражданин командующий.
Щорс стоял среди вагона в расстегнутой гимнастерке, с лихорадочно разрумянившимся лицом и горящими глазами. Синие глаза потемнели от расширившихся зрачков и казались черными. Он тяжело дышал.
Миронов поглядел на Маралова и, увидев, что его политический ватерпас сидит как в воду опущенный, вдруг переменил тон.
— Все сказанное вызвано лишь вашим тоном, товарищ начдив, — обратился он к Щорсу. — Заметьте все же, что с моим прибытием сюда я несу ответственность за состояние фронта и этого участка. Мне известно, что на коростеньском участке неблагополучно. Галичане обходят вас с тыла при содействии белополяков, и, судя по артиллерийским разрывам, бой происходит у подступов к городу. Какие части вами выдвинуты в заслон и какие имеются на фронте?
— Разрешите мне отправиться на фронт и оставить вас. Я вам дам полный отчет после боя.
— Я рекомендую вам выставить в заслон вашу школу курсантов, лодырничающих здесь уже три месяца.
— Назначение школы предусмотрено для других целей, и курсантов я не выведу дальше караульной службы в городе. Я могу, однако ж, дать вам ее в охрану…
Лицо командующего дернулось.
— Я требую выдвинуть школу на позицию.
— Школы я не дам и не вижу в том никакой нужды. Я сам поведу сражение и имею достаточные силы для любого отпора и нападения.