Лена рассмеялась:
— Раз «договорился», так о чем и речь!
Кешка обиженно сбычился — ведь он почти бессознательно подражал отцу и не замечал этого, — но все-таки решил, что ссориться не стоит. А Лена думала: откуда все-таки взять время? Дела — свои и чужие — обступали ее с каждым днем все неотвязнее. Да и как отличить свое от чужого? Пошла с половиками на речку, а по дороге Романовнину бабку встретила с непосильной корзиной мокрого белья. Обе ведь на речку шли, как тут не помочь? К Суховым заглянула — Валерку в лес за грибами позвать, а их бабка простоквашей с ягодами угостила и даже половину овсяной лепешки дала. Как же после этого не окучить ей картошку?
Но в поход пойти хотелось. Очень. Лена подумала, что мальчишек, Кольку и Павку, можно будет оставить той же Романовниной бабке — присмотрит, а они с Нонкой пойдут в Татарскую сечу. Да, конечно, так и надо поступить. А дела… пусть подождут один денек. И от этого решения ей сразу стало веселее.
…Маленький отряд исследователей Татарской сечи отправился в свой недолгий путь. Завтра снова дела и заботы, но сегодня целый день принадлежит только им и лесу.
Середина лета. На гарях колеблются под ветром волны цветущего иван-чая. В их алом разливе тонет все: и белые ромашки, и голубые колокольчики. Они — словно холодный, вечный отсвет когда-то бушевавшего здесь лесного пожара. Попав на первую такую гарь, ребята долго лазали по горелым пням, обирая крупную землянику. Все остальное вылетело из головы. Петр Петрович никого не торопил. Понимал, что и это для ребят — праздник. Он неторопливо бродил по гари, изредка нагибаясь за одному ему известной редкостью, и губы его машинально произносили звучные латинские слова.
Лена нашла целый земляничник около пышного куста иван-чая и нарочно молчала, чтобы не прибежал хитрый Валерка. Он всегда старался пристроиться к чужой находке. Рядом затрещал валежник, и послышался голос Нонки:
— Ой, что это? — И совсем уже дикий вопль — Петр Петрович!..
Лена бросилась на крик. Нонка сидела скорчившись и с ужасом глядела в одну точку: там на остром листе иван-чая примостилось настоящее чудовище! Большая гусеница с поднятым, как для прыжка, телом переливалась на глазах разными оттенками красного, коричневого и черного цвета.
— Она меня укуси-ила! — заплакала Нонка, показывая на гусеницу. — Она ядовитая, да?
— Кто укусил? Эта гусеница? Ну уж это ты фантазируешь, — спокойно сказал подошедший Петр Петрович, — Если бы она могла кусаться, зачем бы она стала тратить столько сил, чтобы тебя напугать? Ни одна гусеница вообще не кусается, а обороняться-то от врагов надо, вот они и выдумывают себе вид пострашнее. У этой и название подходящее: херокампа эль пенор, по-русски — «охотно сражающаяся». Только сражаться на самом деле она ни с кем не может. Смотри!
Петр Петрович осторожно снял гусеницу с листа и положил к себе на ладонь. Она сейчас же свернулась клубочком и замерла. Угрожающие красные полосы померкли, и вся она стала коричневая и совсем не страшная.
Лена протянула палец и потрогала холодное тело гусеницы, потом, внутренне содрогаясь, взяла ее в руки. Ничего не случилось! Воинственная пленница побывала по очереди у всех ребят и никого не укусила. И когда через несколько шагов Лена нашла еще одно такое же страшилище, она улыбнулась с гордостью: «Пугай, пугай, я все равно тебя не боюсь!»
По выходе с «земляничной гари» решено было за ягодами и грибами больше не гоняться — ведь не за этим же они пошли в лес. К девизу похода «Неизвестное — рядом!» ягоды и грибы не относятся. Петр Петрович не возражал, хотя по лицу его было заметно, что с таким решительным выводом он не согласен: неизвестное есть во всем и везде.
Лес никогда не повторяется. Те же самые ели, березы, сосны и осина все время встречаются в каких-то новых сочетаниях, и каждый раз кажется, что красивее этого места уже не будет.
К полудню отряд вошел в сквозную тень высокой березовой рощи. От реки в этом месте отделился рукав — старица, — весь заросший кувшинками и белыми лилиями. Лучи солнца превратили их цветы в золото и серебро…
Соблазн был слишком велик. Мигом скинув лишнюю одежду, ребята полезли в воду за цветами. Лена и тут опередила всех. Она нашла прибитое к берегу весенним половодьем бревно, села на него верхом и, загребая воду веткой, гордо поехала прямо на середину старицы. Остальные бултыхались у берега, путаясь в водорослях и стеблях кувшинок.
Девочка хорошо помнила, что обращать внимание нужно не на крупные и яркие цветы, а на самые незаметные. В коричневой стоячей воде жизнь била ключом. Кроме кувшинок, лилий и веерных метелок розового сусака, из воды торчали листья стрелолиста, бледные сиреневые цветы водокраса. Между ними плавала зеленая ряска, а под ней сновали юркие головастики и водяные жуки, скользили черные ленты безвредных конских пиявок, кишмя кишели личинки комаров…