Наташа оттолкнула его руку: «А коли и так, тебе какое дело? Я учебниками не торгую!»
Селим свистнул тихонько, одновременно передернувшись всем телом, как умели только лихие базарные налетчики: «А я и не покупаю. Мне достанут…»
Наташа едва дождалась конца урока. Решение уже созрело.
Заметив, как первой метнулась к дверям Аля, Наташа, чуть не сбив с ног учительницу, кинулась ей наперерез и, не удержавшись, вместе с Алей упала на пол.
Близко, у самого своего лица, она увидела моргающие, застланные слезами, ни в чем не оправдывающиеся Алины глаза и невольно отпустила ее руку.
— Куда спрятала учебник? Говори!
— Ой, девочки, так это, наверное, она вчера у меня булку из парты украла! — пискнул сзади чей-то голос, но на него не обратили внимания.
Ребята сомкнулись тесным кольцом вокруг обеих девочек и ждали. Неизвестно откуда появился Селим, стал у двери, как всегда подрагивая, постукивая ногою.
Аля как-то странно, словно ее переломили надвое, встала на ноги и одними губами шепнула:
— В парте…
— Эх ты, мусор! — сквозь зубы выругался Селим и повернулся, чтобы уйти, но путь к отступлению был отрезан: в класс медленно и властно вошла Ираида Павловна — завуч школы.
Ее светлых, с ледяным холодком глаз боялись самые отпетые хулиганы.
— Что здесь происходит? — спросила она очень тихо, но ее услышали все.
— Алька у Наташи Ивановой книгу украла! — доложил кто-то, надежно спрятавшись за спинами других.
— Что? Кто это сказал? Выйди сюда!
Но вместо говорившего вышла вперед Тая, которую успели предупредить о случившемся.
— Ираида Павловна! Наташа не виновата, она хотела только задержать Алю… Книга дорого стоит… Новую достать трудно. И Алю ругать нечего — ее Селим заставил, а его — Светланка Смолкина. Они целые дни на базаре шатаются — у спекулянтов в подручных…
— Выгнать их надо — и все! — раздался тот же голос из-за чужих спин.
Лицо Ираиды Павловны приняло совсем непривычное выражение глубокого сомнения. Класс притих.
— А если выгнать, то куда они пойдут, как вы думаете, ребята?
— На базар. Воровать! — убежденно ответила Тая. — Селим, так я говорю?
Ираида Павловна опомнилась. Лицо стало обычным — непроницаемым. Вместо глаз — льдинки.
— Кончим разговор об этом. А тебе, Лебедева, и вообще не место здесь. Иди в свой класс. И ты, Шафигулин, тоже. В ближайшее время проведем родительское собрание.
Она повернулась и плавно пошла к двери, чуть выше, чем обычно, держа голову. В этом чувствовалась неуверенность.
Ребята разошлись по местам. Тая разочарованно пошла к себе. Она ждала особенного, необыкновенно мудрого решения, которое сразу спасло бы всех, а тут собрание… Что оно даст?
Селим издали показал ей кулак. Она только поморщилась.
Ираида Павловна сама не заметила, как очутилась в учительской.
Навстречу ей порывисто встала какая-то женщина в модном, но уже поношенном пальто. Большие подкрашенные глаза были заплаканы, и, совсем уж не к месту, дрожала на подбородке детская ямочка.
— Простите… Мне нужно видеть Наташу Иванову из второго «А». Ее матери очень плохо…
— Кто вы такая, что случилось?
— Я их квартирантка — Гайдай, Любовь Ивановна… Только что похоронная получена… Погиб Наташин отец. А мать… кажется, сошла с ума… Я просто не знаю, как быть…
Ираида Павловна поколебалась секунду.
— Позовите сюда Лебедеву из пятого «Б». — Обернулась к Любови Ивановне: — Я думаю, все-таки будет лучше не сразу все рассказать Наташе.
Тая быстро вошла в комнату и, прежде чем кто-либо успел сказать хоть слово, по лицам, по неловким, угловатым позам присутствующих поняла: случилось что-то страшное.
— У Наташи Ивановой… — начала Ираида Павловна.
— Отец погиб?! — вскрикнула Тая.
— Да, и с матерью тоже плохо — такой удар….
— Не говорите пока Наташе, ладно? Я сама схожу домой… Идемте, Любовь Ивановна, — недружелюбно, коротко добавила Тая.
Она ненавидела сейчас эту женщину как никогда. «Ну почему, за что горе обходит тебя стороной?! Сытая, всем довольная…» — думала Тая, громко, назло самой себе и всем на свете, топая негнущимися подошвами по мерзлой земле.
Около дверей квартиры толпились женщины; по-куриному вытягивая шеи, старались заглянуть друг другу через плечо.
— Ну что? Батюшке сказали, придет?
— Пошли… До церкви-то, милая, неблизко, а ноги старые…
— С уголька спрыснуть — тоже, говорят, помогает… Авось не помрет, отутовеет.