Врагов было больше, они наступали. Пал заколотый копьём в сердце свиноградский посадник Свен, давний соратник Позвизда, гибли другие добрые воины, устилая своими телами пыльный шлях. Но и ляхи никак не могли пробиться вперёд, обхватить клещами луцкую дружину. Бой шёл один час, второй. Обе рати изнемогали от жары, но уступать не хотел никто. И всё же лучане прянули назад, поддались вражьему натиску, когда новая мощная лобовая атака ляхов смяла передовой полк. Позвизд бросил навстречу врагу конницу, кое-как сумевшую выровнять строй, сам снова очутился в стихии отчаянной конной рубки, кого-то сбил наземь, в клубящиеся вихри летней пыли, снова бил, и его били тоже. Ожесточение сторон достигло предела, иные воины чуть ли не руками рвали, душили, стаскивали противников с сёдел. Желанной перемоги ляхи так и не достигли. Уже кончались у лучан силы, когда Позвизд заметил спешившие ему на подмогу черниговские и киевские полки.
– Други! Наши рати подходят! – крикнул он, срывая голос.
В следующий миг страшной силы удар палицей свалил его наземь. Больше князь ничего не помнил, а когда очнулся, увидел над собой осколок оштукатуренного потолка и лицо склонившейся над ним женщины. И ещё он ощутил глухую ноющую боль в голове.
– Майя! – узнал он жёнку. – Что, помираю аз?!
– Да лежи ты тихо! – Майя усмехнулась. – Тяжко поранен ты, да от сего никто ещё доселе не помер. Выживешь, еже лечиться будешь, как подобает.
Позвизд приподнялся на локтях, огляделся.
Он лежал на своей постели в Луцке, в слюдяное оконце падал луч утреннего солнца. Вокруг царили тишина и покой.
Майя колдовала над снадобьями, от изразцовой муравленой печи исходил терпкий запах лечебных трав. В палату медленно, осторожно ступая, вплыла Астрида.
– Лежи спокойно. – Она положила руку Позвизду на грудь и заставила его лечь.
Заметив в глазах супруга немой вопрос, свейка ответила, слегка улыбнувшись:
– Победили ваши ратники ляхов, отогнали их за Сандомир и Краков. Сёла опустошили, много пленных увели. Твой брат сказал, что поселит их на реке Рось. Там, где степная граница. Ещё он велел возвести на берегу Сана новый город и назвал его в свою честь Ярославом. Тебе же отдал Белз и Теребовлю. Гаральда – помнишь этого смелого воина – я отослала наместником в Белз. Думаю, ты одобришь мой выбор.
Позвизд молча кивнул. Голова его кружилась и болела.
Астрида стала его укорять:
– Зачем ты полез в самую гущу схватки? Ты едва не погиб и не оставил меня вдовой. Хватит с меня одного вдовства! В твоей голове зияла страшная дыра! Благодари вот её. – Она указала перстом на Майю. – Сыскалась добрая целительница, выходила тебя. Ты целую седмицу пролежал без памяти.
Позвизд, чувствуя подступающую слабость, смежил веки. Астрида перестала осыпать его упрёками и примолкла.
– На, выпей. – Майя поднесла раненому отвар в берестяном туеске. – Сия трава помогает восстановить силы. Ты потерял много крови. И повязку на голове надобно сменить. Княгиня, пришли мне в помощь холопку.
– Я сама его перевяжу. Ты готовь травы, – сказала нурманка.
Две женщины возились с Позвиздом, и ему было приятно чувствовать заботливые ласковые прикосновения их рук.
Позже, когда князь мало-помалу окреп, он вместе с Майей стал вспоминать киевское детство, игры и сестру Предславу.
– Сам знашь, сестра твоя топерича – чешская крулева. Далёко от нас живёт. Но я вот, как тя выхожу, пойду навещу её. Давно не видались, – говорила Майя.
Позвизд стал почасту выходить из дома, поднимался на заборол, обозревал заречные дали. Всё нравилось ему в этом небольшом, словно нарисованном городке с белыми башенками церквей и крепкими хоромами из зелёного камня. Уже не хотелось ни воевать, ни отбирать у кого-то что-то. Жаждал князь мира и тишины, и, казалось, желание его разделяли все жители Луцка.
А Майя Златогорка внезапно исчезла. Вечером передала через холопку, чтоб её не искали, а поутру, взяв в руку посох, навсегда покинула Луцк. Забросив за спину мешок с нехитрым скарбом, побрела странница-целительница в западные земли.
Глава 71
Богемский князь Болеслав III Рыжий скончался летом 1037 года от Рождества Христова в возрасте восьмидесяти двух лет, пережив обоих своих братьев, Удальрика и Яромира. В последние годы князю вовсе отказало зрение, он ничего не видел и передвигался по своему дворцу только при помощи посоха и поводырей. Державными делами хворый старик почти не занимался, всё своё время проводил он в молитвах, каясь перед Господом в прежних тяжких грехах. Видно, раскаяние и побудило его объявить своим преемником не сына Конрада, а племянника Бржетислава, отпрыска своего покойного брата Удальрика.