– Отдай этот подарок маленькой дочке Левого министра, – посоветовал Сабуро.
Жадная мачеха всполошилась:
– Вот еще! Такую ценную вещь! И не вздумай отдавать.
Но Синокими захотелось отблагодарить хоть чем-нибудь свою сестру.
– Непременно подарю, – решила она.
– Так и сделай, – поддержал ее Сабуро. – Я сам и отнесу.
Беломордый конек, конечно, не смог бы до этого додуматься. Его научили младшие сестры, считавшие, что супруги не должны совсем позабыть друг друга, раз у них есть общий ребенок.
Уже глубокой ночью Китаноката, плача, вернулась к себе домой. Рано утром, в час Тигра [59], из ворот дома наместника потянулась вереница экипажей. Их было не меньше десяти. Наместник получил от императора приказ торопиться к месту своего назначения и потому даже не мог задержаться в Ямадзаки [60], чтобы, по обычаю, устроить прощальный пир и за чаркой вина в последний раз погрустить о разлуке с любимой столицей. Наградив сопровождавших его людей, наместник отпустил их и быстро поехал дальше. Кагэдзуми устроил ему торжественную встречу по дороге, и вскоре путешественники благополучно добрались до морского побережья, а оттуда на корабле прибыли в Цукуси.
Возвратившись из дома наместника обратно в Сандзедоно, служанки стали рассказывать обо всем, что видели и слышали.
Когда они передали, какую глупость сказала мачеха Синокими: «Тебя выдали замуж мне назло», Митиери и Отикубо разразились громким смехом.
Мачеха первое время в голос плакала и причитала, даже слушать было тошно, но потом вдруг сразу успокоилась, как ни в чем не бывало.
– Ну, одну сестру я пристроил, – сказал Митиери. – Осталось пристроить вторую.
И снова для супругов потекли годы безоблачного счастья, принося с собой только радостные и веселые события. В семье дважды торжественно встречали день совершеннолетия старших детей. Таро исполнилось уже четырнадцать лет, а дочери – двенадцать.
Главный министр пожелал устроить торжество и в честь совершеннолетия своего любимого внука Дзиро.
– Ого, как мои сыновья соревнуются между собой, – смеялся Митиери.
Желая, чтобы дочь их была принята при дворе, родители с начала нового года окружили ее особым вниманием и уходом. Год промелькнул, как сновидение. Весною девушка была принята на службу в императорский дворец. По этому случаю состоялась церемония, великолепие которой я не берусь описать.
Дочь Митиери и Отикубо обладала чарующей красотой и к тому же была родной племянницей императрицы. Не мудрено, что она сразу оставила в тени всех прочих придворных дам.
Между тем Главный министр почувствовал, что годы сказываются на его здоровье, и пожелал выйти в отставку, но император не хотел слышать об этом.
– Я стал уже стар и слаб. Пора мне подумать и о спасении своей души. Неотложные государственные дела помешали бы мне молиться в тишине и уединении. Отпустите меня, государь, а на мою должность назначьте сына моего, Левого министра. Он обладает достаточными знаниями и талантами и будет служить вам лучше меня, старика.