– Приболел отец-эконом наш. И сказать неловко чем. Детская болезнь совсем. Корь. – пояснил игумен. Три недели теперь ему у себя в келье находиться как в затворе. А к нему можно заходить только тем, кто в детстве корью точно переболел. А у нас половина монахов и не знает, болели или нет. Но Господь сохранит.
Бископ больного навещать и не собирался, хотя корью в детстве болел. Но идея забрезжила.
– А с печниками нашими он общался? – спросил он игумена.
– А как же. Они тут все время вместе по монастырю ходили. Да и посидели как-то вечерком… Приходится отцу иной раз монашеский устав нарушать, никуда не денешься.
"– Ага, и он от этого так страдает, что пудов шесть точно набрал", – подумал про себя бископ и был не совсем прав, потому что и сам в последнее время… Мягко скажем, подобрел. И заметно.
– А как у вас, отец, с уездной медициной дела обстоят? – вместо этого поинтересовался он. – Есть понимание с медиками?
– Полное, – с гордостью ответил игумен. – Уездный врач у нас хоть и из семьи выкрестов, но усердный прихожанин. Да и монахов наших пользует практически задаром.
Разговор с уездным врачом даже несмотря на эти обстоятельства был долгим и сложным. Тот долго ссылался на какие-то свои санитарные правила, схему лечения кори, меры профилактики и прочие медицинские премудрости. Пришлось пообещать ему в случае успешного и своевременного завершения ремонта монастыря церковную награду. Конечно, невысокую – медальку какую-нибудь. Власти и авторитета бископа в Патриархии для такого вполне хватало, а в провинции у молодого уездного врача и медаль будет смотреться весьма достойно.
За бригадиром был срочно направлен гонец. Бископ даже не поленился снабдить его коротким приглашением на официальном бланке Патриархии для срочного разговора в установленное время. Расчет был точным. Люди простые официальных бумаг традиционно пугались, а официальная церковная бумага была вообще из разряда снега посреди лета. Не все такое в своей жизни и видели.
Посмеиваясь про себя: что они там опять придумали, бригадир прибыл на встречу и неожиданно предстал перед целым консилиумом, собравшимся в покоях настоятеля. Кроме бископа и отца-настоятеля за столом сидели уездный врач, полицмейстер и податный инспектор. Солировал бископ. Совершенно спокойно и даже как-то немного устало он объяснил бригадиру, что в условиях угрозы эпидемии кори его людей, как тесно общавшихся с заболевшим отцом-ключарем, надо срочно изолировать в карантин. Это было тем более необходимо, что печники по своим частным заказам общались с массой людей и могли таким образом разнести болезнь. И еще неизвестно, откуда она вдруг взялась. Раньше в этой местности кори у взрослых что-то не наблюдалось. Уездный врач при этом озабоченно покивал головой и обрадовал присутствующих: в уездном городке есть подозрение на корь еще у двух взрослых. Дело пахнет эпидемией. Надо думать, как остановить распространение болезни. Особое внимание – тем, кто общался с заболевшими. Как вариант решения вопроса бригадиру предложили на пару недель собрать всех печников в монастыре в отдельных кельях. По соседству с отцом-экономом. Ну, а чтобы не терять время даром, они, если, конечно, не заболеют сами, могут в это время закончить работы в котельной. Заодно и заработают. Кормежку и кров монастырь щедро брал на себя. Ну и помолиться, конечно, монахи обещали за здравие труженников.
Кого другого печник бы в этой ситуации точно послал. Далеко и надолго. Но с этими ребятами связываться явно не стоило. Особенно его впечатлило присутствие податного инспектора. Намек был настолько очевиден, что яснее некуда. Тот самый случай, когда дешевле откупиться – сделать им печь, а затем уже достричь частных "баранов". А то иначе еще распугают клиентов слухами о том, что печники и привезли с собой корь с Владимирщины. В дом никто не пустит, какие уж тут заработки. А податный добьет налогами.
"– Далеко пойдешь, – думал он про себя, кротко глядя на бископа. – Много всего видел, но с таким выдумщиком сталкиваюсь впервые".
Бригадир скупо поблагодарил за заботу и пообещал до вечера собрать своих в монастыре. А участники консилиума отправились в трапезную на обед, который благодаря стараниям бископа существенно отличался от принятых в монастыре обычно. В таких случаях он считал правильным не скупиться. Посидели хорошо, выпили славно.