Все же происходящее бископу очень понравилось – конкретная движуха, как говорил его племянник- подросток, но идеи, как все это подмять под себя, он пока не чувствовал.
И тут Сизаренок потянул его за рукав и показал куда-то в сторону. Они заранее договорились о неформальной форме общения. Бископ был все же довольно заметной в церкви фигурой, а его внешний вид и осанка спалили бы его при обращении "Ваше Преосвященство!", как говорится, на раз. Конспирация так конспирация, и фамильярность подчиненных приходилось терпеть.
Рядом с павильоном крупного монастыря, в котором лихо торговали иконами, медом, требами и монастырской наливкой, стоял скромный столик с невзрачными брошюрами, какими-то фотографиями, объявлением о регулярных встречах где-то на левобережной окраине. Какая-то нищета, одним словом. Глаз не радовало. На этот столик и указывал Сизаренок.
– И что ты мне хочешь этим сказать? – спросил бископ.
– Я про этого типа у нас в патриархии читал. Местный, то ли расстрига, то ли из младостарцев. Чего-то там проповедует. Отцом Романом себя называет. Говорит, что из наших, православных, но верит в реинкарнацию. Сектант, наверное.
– И что они тут делают?
– Да то же, что и другие. Правда, публики у них я что-то особенно не вижу. Но взносы за аренду все равно платят, а организаторам и епархии хорошо: чем больше участников – тем лучше. Никого не гонят.
"С этим не поспоришь", – подумал про себя бископ, и тут его как бы обожгло. Он понял, что нашел то, ради чего сюда и приехал.
В Киев им удалось вернуться только к вечеру воскресенья, но бископ, не смотря на усталость после поездки, сразу же запросился на доклад к благостному. Удивленному помощнику благостного он объяснил, что просит передать дословно: кажется, нашелся источник средств для оплаты дворца.
В тот же вечер он сидел в кабинете благостного в его городской резиденции и рассказывал о своей поездке в Воронеж. Дело пришлось, конечно, немного приукрасить. Теперь эта поездка выглядела почти как разведывательный рейд в тыл врага для проверки донесения о почти полном захвате проклятыми сектантами наших ярмарок.
Благостный подвиг своего верного соратника оценил, возбудился, поручил проработать эту тему с вартовыми, и поинтересовался, а дворец-то здесь причем и где деньги?
И тогда бископ изложил свою давнюю задумку: полностью переформатировать порядок проведения выставок, прекратить в этом важном деле всякую местечковую анархию, взять этот ресурс под управление патриархии и поставить на выставки своего человека. У него и кандидат имелся – Сизаренок. И повод подходящий есть – как же можно терпеть на богоугодных ярмарках засилье сектантов. Не справляются, мол, наши епархиальные отцы, приходится самим за дело браться. Но обострить эту тему придется. Чтобы не рыпнулся даже никто. Конечно, деньги большие от ярмарок мы получим не сразу, но, если уж надо много и сразу – можно кому-то на откуп это дело отдать, как бы в лизинг. Очень популярная нынче схема. Ясное дело, что кандидат у него уже был. Из числа одесских родственников.
Благостный про себя еще раз подумал: "Да, умею я подбирать людей!" Идея ему более чем понравилась. Тут тебе и на дворец деньги найдутся, и встрясочка обществу хорошая – враг рода человеческого не дремлет, и епархиальным хвосты прижмем. Только вот одно…
– Ты вот о чем подумай, – наставительно сдвинув брови и акцентируя каждое слово, сказал благостный, – не стоит нам самим первую скрипку играть в этом деле. Давай, иди к вартовым, проси их вписаться. А я позвоню… И откупщика ко мне пришли. Торговаться самому придется, – и он тяжело вздохнул.
Бископ про себя тоже вздохнул. Хотелось бы, конечно, оставить решение денежного вопроса за собой. Но тут дело такое. Была поблизости от благостного матушка Глафира (в девичестве Юлия Борисовна), считать умела получше и бископа, и его родственников. Как бы еще ему самому им доплачивать не пришлось после переговоров с матушкой, чтобы не отказались от этого дела. Ну, да ладно. Утрясется как-нибудь.
И действительно утряслось. "Чемодан", необходимый для приобретения дворца, был получен моментально. Одновременно создавалось большое православное товарищество на паях, которое наделялось полномочиями от патриархии на проведение религиозных ярмарок. Символом товарищества стал голубь, поскольку основано оно было в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы. Игумен Василий (Сизаренок, правда, его семинарское прозвище было бесповоротно забыто и вскоре ожидалась его епископская хиротония) вошел в состав правления товарищества и одновременно возглавил в аппарате патриархии отдел ярмарок (отдел розничной торговли, – шутили остряки). Собственно он теперь и определял, кому на ярмарках быть и в каком количестве. Постепенно дело максимально оптимизировалось. Сизаренок, в частности, решил, что нечего отрывать монахов из дальних монастырей от их почетных и трудных послушаний, а на стендах на ярмарках могут вместо них и местные православные постоять. Например, активисты "Православного патруля" или какой-нибудь другой волонтерской организации. И им копеечка за это перепадет, и патриархия свое получит. И монастырь. Что-нибудь тоже получит. Поначалу монахи удивились, но они – монахи, им грех роптать.