Знал бы генерал, насколько пророческими окажутся его слова, правда, совсем не в том смысле, который он имел в виду!
– А вы как? Прикроете, если что? Да и помощь бы нужна с вашими на месте, чтобы не решили, что я там какой-то заговор затеял.
– Все будет, не волнуйся. Да, вот еще что. Поскольку у вас вроде как мирная конференция намечается, ты бы еще монахов позвал из Балтии и УралСиба. С Валаама, например, и других. Причем именно монахов – уж их-то никто не заподозрит ни в какой политике или милитаризме.
Так и договорились. Генерал даже пообещал, что включит заседание Синода в закрытый список мероприятий по линии варты. Тогда уже никто не придерется, а московскому управлению варты будет дана команда не вмешиваться.
Здесь, наверное, пора сказать несколько слов о Москве. По численности населения среди городов НКР она уступала только Киеву и Харькову. Сохранив в тяжелые годы гражданской войны и послевоенный кризис большую часть своей промышленности и высших учебных заведений, Москва позднее развивалась и строилась ровно и неспешно. В 30-е годы там даже появилось метро мелкого залегания, которое постепенно было увязано в единую сеть с городскими железными дорогами. В этом мире Москва строилась практически только на деньги города или частных инвесторов, без привлечения общенациональных ресурсов, и это обстоятельство очень серьезно сказалось не только на архитектурном облике города, но и на формировании характера москвичей.
Они гордились своим городом, были крайне независимы в своих суждениях, но у них не развилось столичного высокомерия. Столичный Киев не любили, считали его излишне суетливым, по южному шумным, жадным и неумным. Да и кому же нравится, когда заработанное твоим трудом уходит в столицу с ее политическими проектами как в бездонную бочку.
"Москва – это Россия, а в Киеве – хохлы!" – эту сентенцию любили повторять москвичи, подразумевая под хохлами отнюдь не этнических украинцев, а всю эту компанию, которая, по их мнению, без всяких оснований сидела на шее трудящегося русского человека.
Состав жителей города постепенно понемногу обновлялся. Уходя на пенсию, многие предпочитали переехать в небольшие провинциальные города или города-спутники – поближе к природе, подальше от шумных улиц промышленной Москвы. Буржуа-рантье тоже не видели ничего привлекательного в суровом климате средней полосы и предпочитали более комфортный юг. Подавляющее большинство взрослого населения, таким образом, составлял трудящийся или учащийся люд. Ну и те, кто обеспечивал бесперебойное вращение всех шестеренок, составляющих сложное городское хозяйство.
Ситуацию усугубляло еще и то, что половина московской торговли и треть городской промышленности и транспорта контролировалась староверами. Так что даже деловой климат в городе был несколько особый. Статистики с удивлением отмечали, что там намного реже, чем в среднем по стране, случались банкротства и мошенничества.
Московские студенты – это вообще разговор особый. В городе преобладали вузы технической направленности и туда обычно ехали именно те, кого привлекала профессия инженера и естественные науки. Гуманитарии были в откровенном меньшинстве. Карьеру же во власти делали чаще выпускники киевского университета. А моковские выпускники разъезжались на работу в промышленные центры страны и быстро входили в состав местных элит.
Именно такая Москва – без архитектурных излишеств и дурных легких денег, город институтов и заводов, жители которого хорошо знали цену трудовой копейке, – вновь стала своего рода центром притяжения для окружающих губерний и всех северо-восточных районов страны.
В Киеве все эти особенности Москвы были прекрасно известны. ВУЗы, московские СМИ, отделения политических партий и органы городского самоуправления традиционно находились под неусыпной опекой вартовых, а подбор кандидатов на пост московского генерал-губернатора осуществлялся особенно тщательно.
В обычных условиях этого было достаточно. Московская фронда была по большей части эмоциональной и не затрагивала базисные общественные устои. Но на этот раз ситуация изменилась.
Негативные последствия европейских санкций и разлада в отношениях с Балтийской Федерацией и УралСибом уже сказывались, но пока еще не были фатальными. Питер и Омск создали экономический союз и в результате постепенно их товары могли потеснить НКРовские на европейских рынках. Однако, ни они, ни европейцы в принципе не были готовы ради наказания киевлян делать что-то в ущерб собственным интересам. Но тенденция уже обозначилась и была очевидна, а слухи иногда бывают страшнее реальности. В большинстве отраслей экономики так или иначе взвешивали возможные негативные последствия от возможных действий партнеров, и слишком часто при этом промышленники, финансисты, инженеры, управленцы и просто рабочие задавались вопросом: а чего ради? Что собственно говоря мы получили такого, что в результате завтра я потеряю бизнес или работу?