Секрет всей этой параноидальной мешанины, всех этих беснований и непотребств, прост: Сталину уже известно было (как, бывало, моему отцу-экстрасенсу незабвенному), что Гитлеру известно всё, о его тайных приготовлениях захвата Европы. И что тот намерен, тайно же, деятельность эту вероломно пресечь. Зная, — что Сталину о том известно! Значит, война? Война! Но к ней Сталин не готов – нужны, по меньшей мере, ещё хотя бы пара лет… Как вырваться из западни, в которую сам себя вогнал? Одна возможность: попытаться, — если ещё не поздно, — лишить Гитлера главных источников стратегического могущества его Армии, неудержимо наступающей на западе. Пока она наступает. Пока занята…
Не нужно выставлять Сталина дураком! (Как не стоит бесноватым дурачком «выставлять» и Гитлера. «Бесноватый», — играя, захватив кичливую Европу и «развернувшись», — выломал зубы восточному дракону. Вышел за год к Волге и Кавказу. Возвратился за два с половиною, отстояв христианскую (пусть европейскую) цивилизацию. «Между делом», — повторю ещё, и ещё, и ещё раз как бы то ни было мне больно, — реализовав извечную мечту европейцев очистки их континента от «избранных» советчиков и учителей. Чтобы обратно загнать этого «бесноватого» в бункер имперской канцелярии потребовалась мобилизация объединённой мощи великих государств — США, Канады, Британии, СССР и чудовищная жертва-катастрофа России. Народа русского. Потерявшего в развязанной Сталиным и Гитлером войне большую и лучшую свою часть).
Да, дурачком Сталина выставлять не нужно. Он никогда не поступал дурацки. Он просчитывал каждый свой шаг. Просчитал он и проблему стратегических ресурсов Гитлера. И вот 13 июня 1941 года, на румынской границе, где годом прежде завершилось «освобождение» Бесарабии, «возникает» гигантское образование – «9-я горная армия»! (Формирующаяся там уже второй год). «Под прикрытием Сообщения ТАСС, — пишет Суворов в своём «ЛЕДОКОЛЕ», — формируется уже не просто ударная армия вторжения в Румынию. Армия готовится стать сверхударной. Самой мощной армией в истории: она должна изменить стратегическую ситуацию в Европе. Удар по Румынии – это прямой удар в сердце Германии. Это остановка всех танков и самолётов, всех машин, кораблей, промышленности и транспорта». Перед этой армадой – по определению, небоеспособная румынская армия. Как воевал этот «румынский оркестр» известно по Гектории его под Сталинградом, где через войска румын, — «как сквозь сметану (Гальдер)», — прошли, не задерживаясь, части красной армии. Перед 9-й армией некрутые Карпатские перевалы и… нефтяные поля Плоешти. Затем конец вермахта, конец Германии. И… никаких сомнений! Никаких сюрпризов!
То же самое непременно случится в Финляндии, на границах которой стоят, уже полностью сформированные, 4 гигантских армии. Перед ними – не горные перевалы — всего только снежная залесенная равнина и… вот оно — железо Швеции. Железо войны… Тоже конец вермахта и Германии. Вот только, на победном пути их, противостоят им не неунывающие музыканты, но маленький северный народ, за столетия постоянных нападений на него огромного соседа, научившегося сдавать сдачи. И стальная воля русского улана Маннергейма, постоянно помнящего кто держит его за сердце.
На границе Болота у Маркизовой лужи и Гранитной цепи ледниковой морены, столкнулись рыцарское олицетворение величия разделённой любви и ночной тать. Так с детства ещё понимал я их неестественное противостояние.
98. Маннергейм–Сталин: противостояние
Продолжавшаяся сто четверо суток война 1939–1940 годов закончилась вроде бы «благополучно». Подтянутая из пяти военных округов тяжелая крепостная артиллерия, за три месяца непрерывного шквального огня покидав на «линию Маннергейма» четырехгодичный резерв снарядов, таки протаранила где-то проходы в каменно-бетонных завалах. И замолкла, обессилев. Сталин тоже выдохся, не поколебав финнов и не прорвавшись в Северную Европу. По его прихоти Россия, в который раз, снова пораскидала по белым снегам ещё три с половиной сотни тысяч русских своих сыновей. Но вот самый страшный итог финской «кампании»: Гитлер подивился скандальному поражению своего советского союзничка. И решил, что незадачливая лавочка на востоке вполне созрела для «22 июня»; Сталин подивился способности русского солдата брать штурмом, пусть не ахти уж какой мощности, крепость «Маннергеймовой линии». Но обороняемой оружием, в самом деле, непобедимым – сорока-сорокапятиградусным морозом и полутора-трёх метровыми снегами. И решил тоже, что свой бессловесный богатырь этот вполне созрел для «6 июля того же 1941 года» – для «дня освобождения» Европы. А то и всего мира.