…И так, конец ещё одной привязанности. Конец пусть слабенькому но всё же току тепла которое исходило временами от Верочки[1] в одинокую Катину стареющую душу, так по этому теплу истосковавшуюся…
А было…
«До конца отпуска оставался месяц. С Екатериной Васильевной Гельцер, солисткой балета Большого театра, мы поехали на Оку, в Поленово. В обыкновенном крестьянском домике сняли две небольшие комнаты. По утрам нам приносили парное молоко, сметану, клубнику, ягоды, грибы. Хозяйские дети ловили для нас рыбу. С Гельцер мы совершали длительные прогулки. Она рассказывала о выступлениях в Бельгии, Франции, Англии, Италии, Америке, о встречах с Дягилевым, Рахманиновым, Буниным, Шаляпиным, Бальмонтом, Анной Павловой, Стравинским, Фокиным, Мордвиным, легендарным импресарио Юроком… С великими Серебряного века…
— Всё это, дорогая, было очень давно, — с грустью говорила Катя. – За это время воспоминания мои успели потускнеть, обрасти мхом… Я к Вам, Верочка, давно присматриваюсь и о многом про Вас догадываюсь. Вы красивая, талантливая… Смотрите не проиграйте свою жизнь!
Это — для сведения потомков — «парадная», — так как имеет быть милостиво помещённой в СЭС 1985 года, — биография блистательной русской вокалистки. Привожу статью из Большого Энциклопедического словаря потому, что в день официальной смерти Сталина Веру Александровну арестовали и выслали в… Тбилиси. Что бы о ней забыли. Только через 11 лет о великой вокалистке вспомнили как о профессоре Тбилисской консерватории… 5 марта 1953 года были арестованы все, кто был близок к умершему. За исключением Александра Евгеньевича Голованова, Главного маршала авиации. Роившаяся вкруг Сталина, властвующая мошкара всех уровней и рангов, — теряя рассудок от ужаса не понимания того, что будет с нею, — ожидала реакции возглавляемого им ведомства. Именно: «Института», с 1934 года «наблюдавшего» над Управлением Особых отделов НКВД СССР и регулярно очищавшего их стройные ряды (См. сочин. В.Суворова о А.Е.Голованове: ДЕНЬ М, КОНТРОЛЬ и ВЫБОР).
27. «Откровения от Гельцер»
«…Что я больше всего люблю?.. Больше всего на свете я любила и люблю искусство… В моей скромной коллекции полотна великих русских и западноевропейских художников… Могу ли я забыть как скромный застенчивый красавец Исаак Левитан, великий художник, годами задаривал меня эскизами своих знаменитых полотен, и, кроме меня не известными никому, пронзительными этюдами Подмосковья! (О том, как она «задаривала его средствами существования» тётка забывала напрочь). Как великолепный, с фанатически горящими глазами Пабло Пикассо, восхищённый моей Одеттой-Одиллией в «Лебедином озере», дарил мне свои ранние работы?.. Однажды вечером он пришел ко мне в отель на Монмартр и предложил навсегда остаться в Париже… Верочка, приходите ко мне и Вы увидите чудо из чудес…».
Верочка приходила, но только на Рождественский, где Гельцер почти не бывала. Приходить на Брюсов стеснялась: в том же доме, где Катерина, жили Москвины — сестра её Елизавета Васильевна с мальчиками и мужем Иваном Михайловичем, актёром МХАТ (сама Лиза оставила этот театр в 1906 году)… Верочке Иван Михайлович… ну очень, очень — не по принадлежности к общему цеху – а так, нравился. Но он уже когда-то погорел по-глупому (потому именно, что попался, тюфяк) на непозволительной тяге к Аллочке Тарасовой. И хотя было это давно, и шалуны успели постареть, Катя ему не простила. А на Брюсовом она бывала часто: там, года с 1899-го, собирались знаменитые на Москве её «четверги», и там хранила она особенно любимый ею раздел «Малой Третьяковки». Ещё была причина стеснительности Веры Александровны, что почему-то, именно в брюсовской квартире Екатерины Васильевны, ей чаще вспоминались их – по Оке — путешествия. Главным образом, гостевания в Поленово. На особицу та их часть, где они бывали в «обыкновенном крестьянском домике». И где с уютной лавочки у палисадника открывается такой прекрасный вид на августовскую Оку… А деревенские посиделки с их печально-весёлыми песнями, играми, ночными хороводами, смелыми прыжками через костры… Боже!.. Их приглашали на такие вечёрки. Они пели с девчатами, танцевали с парнями. И хотя Катерине Васильевне было уже далеко за пятьдесят она могла дать фору любому даже самому неутомимому партнёру. И ей конечно… Давыдова нашептывала потом Катерине: «Гринька — Чернобровый великан Гринька – ну вылитый сказочный красавец-богатырь! Да…Таким вот представляется мне легендарный Григорий Орлов – любовник Великой Екатерины… А что? Сама я — чем хуже императрицы?.. Или… любовник её, — чем хуже он Петра третьего? Тем более моего Гриньки?.. Тьфу, Господи, прости! Как перепуталось-переплелось всё… Гринька-то увязался за мной (Катю, окольными путями, пошел провожать сельсоветский любитель русских танцев Евсей Приходько). У крылечка застенчиво сказал: — «Слухай, Вероника, оставайся у нас в селе! Свадьбу нарядную сыграем. Я шофёром на грузовике. Скоро трактористом стану. Хозяйство у нас есть, небольшое правда. Родишь мне красивых сыновей. Дочек красивых. Помощниками станут… Уж больно ты мне по сердцу… Мужик я не нахальный. Любить буду. Я таких красивых ещё не видел…»
1
Из БЭС: (Вера Александровна Давыдова, р.1906, сов. певица, меццо-сопрано. Нар. арт. РСФСР 1951 и Груз. ССР 1981. Чл. КПСС с 1951. С 1929 в Ленингр. т-ре оперы и балета, в 1932-56 в Большом т-ре, проф. Тбилиск. конс. с 1964. Сталинск. пр. СССР 1946, 1950, 1951. 5 мар.1953 Арест., выс. в Груз.)