Не пойму только зачем и за что безусловно интеллигентный автор «Мастера…» — бывший врач, с врачебной стези тоже дезертировавший — ославил узнанного абсолютно всеми любимца московской публики? Человека порядочного. Тоже врача. Что горше – благодетеля начинавших художников и друга незабвенной тётки моей, лишь перед Усом (булгаковским «другом») «повинной» в публичной порке, которой трижды в веке ХХ-м подверг его Катин супруг.
…После смерти Исаака Ильича сочинялись бесчисленные истории о том, например, что Левитаном «не написана ни одна серьёзная работа, мало-мальски отражающая еврейскую жизнь и традицию». Что «своими полотнами художник прославлял только одно православие». Вообще христианство. Что он умилительно изображая русскую природу подчёркивал божественное единение и даже отождествление её с осенённой крестами церковной архитектурой.
Не то – «неподражаемый Антокольский»!.. Видимо, изваяв Ивана Грозного, — известного демократа и радетеля угнетаемых и преследуемых инородцев, — тот крупно потрафил имиджу российских евреев. С чего бы ещё уделено ему столько внимания и спето такое число дифирамбов в насквозь еврейском (русском конечно) искусствоведении? Эти мои дилетантские рассуждения не являются — не приведи Господь — заявкой на попытку наглого дилетанта сравнивать недосягаемого моему пониманию мастерства двух великих евреев. Они дороги мне одинаково. Кроме того – и это для меня всего важнее — искусство их очень любили мама и отец. И Катерина Васильевна боготворила их! А вот уж она-то имела на то резон – владелица крупнейшей в России (в СССР потом) домашней картинной галереи и собрания скульптурных миниатюр…«В натури» — за народ обидно…
30. Память сердца
…И, конечно, права была Ефимовна, век отдавшая костюмерной Большого театра и знавшая «мир искусств» как змеелов свой домашний серпентарий: — «Акромя нас вспомнить Исаака некому».
Мы заказали кидуш. Свечечки зажгли на Спасоглинищенском, в синагоге. В Богоявления у Елоховской – в пределах церкви Николы обыденного шел ремонт… Дома у Кати зажгли свечи, перед которыми до глубокой ночи играл Святослав Рихтер. Играла Елена Фабиановна Гнесина. Пели Рейзен Марк Осипович и Мария Петровна Максакова… Потом рассказывал что-то обычно молчаливый Михаил Васильевич. После смерти друга он с супругой все годы ревностно ухаживал за могилою на Дорогомиловском кладбище. В моё время и меня туда водили. Когда весной 1941 кладбище начали сносить и очищать под сталинскую дорогу на Ближнюю дачу, а погребения перевозить на новое, Востряковское кладбище за Очаков по Киевской дороге, Михаил Васильевич, подняв друзей-художников, заставил московские власти перезахоронить прах Исаака Ильича на Новодевичьем. Рядом с Антоном Чеховым.