Еще в самом начале нашего знакомства я почувствовал в нем незаурядный ум, неукротимую энергию и волю, склонность смотреть в глубь социальных явлений, и главное - чистоту помыслов, бескорыстность в служении народу. Это была личность, которой, несомненно, .требовалось широкое поле деятельности...
За то время, что мы не виделись, Мурадзаде заметно изменился. Виски поседели. Он осунулся, выглядел утомленным. Было видно, он сильно устает в круговороте своей крайне напряженной и обширной работы.
Я завел разговор о нынешнем подъеме республики, и глаза Мурадзаде сразу оживились, усталого вида его как не бывало.
- Вы знаете, - сказал он горячо, - каждая пядь нашей земли - это золото! Чего только не таится в ней, что только она не способна родить!.. А каковы наши люди! Работая в поте лица, наши предки добывали себе хлеб. И теперь крестьянин трудолюбив, настойчив, неприхотлив. Он может вынести любые трудности и ли-шения, способен на любую самоотверженность... Наш долг обеспечить ему спокойную жизнь, возможность пользоваться плодами своего труда. Охранять его права от всякого рода воров и лихоимцев, ловких карьеристов, лицемеров, хапуг. И, знаете, дело не сводится к тому, чтобы поймать всех преступников и осудить. Единая цельная народная совесть, здоровый нравственный климат снизу доверху - вот наша главная задача. Задача крайне трудная, но успешное выполнение ее сулит невероятные" успехи в грядущем. А грядущее - наша общая судьба...
Когда он говорил все это, я почувствовал, что упомянутая им "единая цельная народная совесть" - не какая-нибудь оторванная от жизни романтическая абстракция, а назревшая в реальности нашего поступательного развития высокая, вполне достижимая необходимость.
Разговор перешел на другие темы.
- А чем кончилась повесть наших влюбленных? - с улыбкой спросил я.
- Сарыкейнек и Валеха?
- Да.
- Их повесть еще не окончена, - сказал он. - Сарыкейнек стала инженером и работает на той самой стройке, где когда-то была крановщицей, а Валех после университета некоторое время был следователем, потом- следователем по особо важным делам. ...Я посоветовал ему продолжить образование в Москве, сейчас он учится в аспирантуре.
Мы помолчали.
- Знаете, я всегда чувствовал в этом парне помимо храбрости и, скажем, наивной доверчивости еще и чистоту души. Врожденную пытливость. И еще четкость гражданской позиции. Он всегда честен, прям, принципиален. Обладает, короче говоря, той идейной убежденностью и человеческой совестливостью, которые необходимы каждому прокурору, судье. Без чего не дано в конкретных обстоятельствах тоге или иного дела увидеть причины правонарушения социальные и психологические. Понять суть преступления, личность преступника. .. Нам очень не хватает таких работников. Очень,
Выйдя из кабинета Мурадзаде, я взял такси и съездил на Девятую Параллельную. Но не только не нашел дома, где в свое время жили мои герои, самой улицы не нашел.
Вокруг стояли новые многоэтажные дома, во дворах играли дети, мирно сидели на скамеечках старики.
И дома были иными, и улицы назывались иначе.
Надо ли говорить, что никого из прежних обитателей, вроде Гюльбалы в его огромной кепке, я не встретил.
С большим волнением я ехал на стройку в район. Здесь, в горах, на месте недавнего поселка горняков, который строили мои герои, теперь вырос небольшой городок. Из тех современных городов, где комфорт и благоустроенность сочетаются с чистотой окружающей среды, тишиной и уютом сельской местности.
Городок был перспективным - помимо строителей здесь жили рабочие и инженеры горно-обогатительного комбината.
Был воскресный день.
Поднявшись на третий этаж, я нашел на двери нужный номер квартиры, нажал кнопку звонка.
Дверь открыла Сарыкейнек.
- О-о-о! - обрадовалась она. - Добро пожаловать! Как хорошо, что вы вспомнили о нас, приехали сами!
Мы прошли через уютную гостиную на балкон.
С балкона открывался изумительный вид на горы, лес, речку. Где-то там, в лесу, была и милая сердцу моих героев скала Амира.
- А где Валех?
- Сейчас будет. С минуты на минуту... Повел Саяд к тетушке Гюллюбеим.
- Саяд?
- Да, дочку.
- Значит, у вас уже и дочка есть?
-Три годика. Такая славная! Впрочем, увидите сами.
Сарыкейнек оживилась, когда разговор коснулся ее дочки. Как и любая мать.
- Валех приехал на летние каникулы?
- Да, ведь он теперь снова засел за учебники. В аспирантуре в Москве.
- Знаю. Мурадзаде рассказывал. Между прочим, ездил я на вашу Девятую Параллельную. Знаете, теперь и улицы такой нет, а от вашего двора и следа не осталось.
- Да... - Лицо у Сарыкейнек затуманилось. - Это так. Те дома снесли.
Она сказала это, как мне показалось, с грустно.
Человеку свойственно жалеть о минувшем, прожитом, даже если в нем и не все было радостным...
Сарыкейнек, теперь уже зрелая, уверенная в себе женщина лет двадцати пяти-двадцати шести, держалась очень естественно. И каждое ее движение словно дышало какой-то удивительной раскованностью, свободой.
Она успевала и со мной говорить, и хлопотать на кухне, и накрывать на стол...
Современная женщина, не переставшая быть хранительницей семейного очага.
И вот наконец появился Валех с хорошенькой черноглазой девчушкой.
Я поднял маленькую Саяд (ее назвали так в честь матери Сарыкейнек), поцеловал.
Как старому знакомому общительная девочка показала мне пахнущий свежим тестом колобок, только что испеченный для нее в тендире бабушкой Гюллюбеим.
- Это нене Гюллю, нене Гюллю дала, - щебетала она. - Хотите попробовать?
Валех раздался в плечах, чуточку погрузнел, стал спокойней, солидней.
- Когда кончаешь аспирантуру? - спросил я.
- В нынешнем году, - ответил он. - Диссертация, можно сказать, готова.
- Уж не любимому ли твоему герою она посвящена? - пошутил я. - Наполеону?
- Нет, - ответил он без улыбки. - С этим героем я распрощался.
- Как так?
- Да, Наполеон был удивительно смелым человеком и великим полководцем, продолжил он. - Но его гений не уменьшил страданий людских. Напротив, прибавил их... Вы думаете, среди преступников нет талантливых людей? Есть. Помочь им раскрыть свои способности, направить их в нужное русло, реализовать на практике - вот какой проблемой, я занимаюсь сейчас.
Когда он говорил все это, в его голосе помимо былой решительности и твердости я почувствовал какие-то новые непривычные нотки. Серьезность, вдумчивость человека, немало повидавшего и пытающегося во всем разобраться...
Я спросил его о том, как живут-поживают наши Друзья.
- Неплохо, - ответил он. - Сарвар сейчас главный инженер на стройке, начальник Сарыкейнек. По ее словам- строгий, но справедливый. - Валех улыбнулся.- Его жена Санубар учится заочно в институте, у них растет сын. Наш Зейнал стал завгаром, по-прежнему холост. А вот Эльдар женился на девушке-механизаторе. Теперь он бригадир водителей..,
- А тетушка Джейран?
- Вышла на пенсию. То живет у себя в Баку, то ездит в Кировабад к дочери.
- И к нам заезжает, - добавила Сарыкейнек.
Я не стал досконально расспрашивать моих героев ни о судьбах обывателей-с Девятой Параллельной, ни о том, нашлись ли мерзавцы, стрелявшие в Валеха и попавшие в Сарыкейнек. В эту минуту не хотелось будоражить в памяти тяжкие воспоминания прошлого.
По взглядам, которыми обменивались Сарыкейнек и Валех, я почувствовал без слов, что они по-прежнему любят друг друга, счастливы быть вместе...
Когда я возвращался в город, то, наблюдая в окно машины за мелькающими пейзажами, все думал о своих героях, об их проверенной испытаниями любви. Мне казалось, что именно верность Сарыкейнек и Валеха друг другу, своему призванию, своему народу была основой всех духовных ценностей в их жизни.
Еще наши предки говорили: каждому влюбленному - своя эпоха.