Сашка не знала, что к городу устремилась немецкая группа армий «Север», которая составляла четверть всей армии вторжения. Более трехсот тысяч отборных солдат, одиннадцать тысяч пушек и минометов, тысяча самолетов. А самое главное четвертая танковая группа, в составе которой было больше тысячи танков и в задачу которой входило в течение нескольких недель захватить Ленинград.
6 июля Сашка проснулась затемно. Тетя Люся собирала продукты в старенький туристский рюкзак.
— Что-то случилось? — спросила ее Сашка.
— Ничего, спи.
— Вы куда-то идете?
— Я уезжаю.
— Куда?
— Это военная тайна.
Глава 7
Потянулись тревожные серые будни.
— Я записался в отряд ополчения, — забежав домой сообщил маме Костя.
— Как так? У учащихся техникума броня, — воскликнула Марина Сергеевна.
— Я упросил военкома и записался добровольцем. Вечером сбор и нас отправляют на передовую.
— Как это молодых, необученных и сразу на передовую?
— Я сказал, что прошел начальную военную подготовку в техникуме, состою в обществе Осоавиахим и у меня значок «Ворошиловский стрелок». Все будет хорошо.
— Хорошо?
Марина Сергеевна села беспомощно опустив руки. Потом заплакала. Но плачь не плачь, а надо собирать сыну в дорогу вещи и продукты. Слезы капали на теплые носки, майку, темно-синие трусы. Из запасов еды в доме была только буханка ржаного хлеба, ее положила сыну.
Осоавиахим, Ворошиловский стрелок, — повторяла раз за разом Марина Сергеевна.
— Не надо плакать, мама, — обнял ее Костик.
В ответ она только всхлипнула.
— Мы разобьем немцев и через пару недель, ну может быть, через месяц я вернусь, — сказал Костя, закидывая за спину холщовый мешок.
Тетя Люся все еще была в какой-то непонятной командировке, поэтому провожать Костю до военкомата, пошла Марина Сергеевна и Сашка.
Марина Сергеевна шла молча, Сашка же всю дорогу щебетала, улыбалась и прижималась к брату. Девочка гордилась Костиком, и ей хотелось, чтобы ее подруги их заметили. Возле военкомата вновь прибывших построили, пересчитали, сверились со списками и они отправились в район порта.
В этот вечер Сашка легла спать поздно она долго еще ворочалась, представляя как Костик отличится воюя с немцами и как сам маршал Ворошилов вручает ему медаль «За боевые заслуги». Она представила себе медаль с перекрещенными винтовкой и саблей, улыбающегося маршала, строй красноармейцев… И тут проснулась от стука в дверь. Сашка глянула в сторону окна — темно, еще даже не рассвело. Что же случилось? Неужели это НКВД? Кто же еще может придти среди ночи кроме органов госбезопасности?
Марина Сергеевна накинула платок на плечи и пошла открывать.
Это был Костик. С воспаленными глазами, в своем пиджаке, но почему-то с солдатской пилоткой на голове. Эта пилотка почему-то больше всего поразила Сашку.
— Ты что сбежал? — выкрикнула она первое, что ей пришло в голову.
— Я? Сбежал? — Костик с размаху залепил пощечину Сашке, но она даже не отшатнулась, продолжая буравить брата глазами.
— Перестань, — сказала Марина Сергеевна, но было не понятно, к кому она обращается. Это могло относиться и к Косте, и к Сашке.
— Рассказывай, что случилось? — обратилась она уже непосредственно к сыну.
— Я пришел, а он говорит, — начал Костя и запнулся. Потом губы его жалко изогнулись, и он разрыдался как маленький.
— Сволочь, сволочь поганая. Надо было ему в лицо плюнуть.
— Кто сволочь? Кому плюнуть?
— Тот капитан, сволочь. Который, командовал нашей погрузкой на баржи.
— Что произошло?
— Мы уже были в порту и нам начали раздавать обмундирование. И тут подходит этот капитан с красными глазами.
— Да такие глаза бывают от постоянного недосыпа.
— И представляешь, этот красноглазый капитанишка тычет пальцем в меня и еще в двух и говорит нам выйти из строя. Мы выходим, а он нам говорит:
— Сдайте обмундирование и отправляйтесь домой.
— Как это сдать обмундирование? Нас военкомат направил Родину защищать, — говорю ему в ответ.
А он:
— Соплякам здесь не место! Выполняйте приказ и валите домой. Представляете так и сказал «Соплякам здесь не место».
— И что дальше?
— Нас вытолкнули из толпы, а всех остальных начали грузить на баржи.
— Ладно, пойдем чай попьешь, — сказала Марина Сергеевна.
— Какой мама чай? Как я в глаза товарищам теперь смотреть буду? Они подумают, что я струсил.