— Ага. Сейчас я Костю разбужу, — отвечает Санька тихонечко пробираясь к брату.
Тихонечко это потому, что закуток за шкафом где стоит кровать брата превращена им в химическую лабораторию. Не дай бог там что-то задеть, а тем более разбить. Малюсенький столик и полки на стене заполнены колбами, ретортами, пробирками, пузырьками и коробочками с химреактивами. Костя добывал это богатство правдами и неправдами, что-то покупая в аптеках, что-то выпрашивая у матери, которая работала на хлебозаводе в лаборатории. Да на Ленинградском хлебозаводе №2 есть настоящая лаборатория, ведь процесс выпечки хлеба это настоящее таинство и начинается оно с определения качества, полученного хлебозаводом сырья. Знания химии помогают сделать хлеб вкуснее, а булочки пышнее. Сашка несколько раз была на хлебозаводе у Марины Сергеевны и прямо влюбилась в ряды пробирок в лаборатории, и белые халаты сотрудниц. Видимо любовь к химии у их семьи в крови. Ведь и Костя занимается на втором курсе химико-технологического техникума. Сашка успела побывать и в техникуме, но там ничего интересного она не увидела. В лабораторию ее не пустили, аудитории конечно были побольше, чем школьные классы, но они ее не впечатлили. Даже портрет Дмитрия Менделеева, имя которого носил техникум, собственноручно написанный и подаренный учебному заведению вдовой ученого, не произвел впечатления на девочку. Портрет, как портрет. Вот если бы в техникуме кругом стояли колбы с трубками, в них бы булькали разноцветные жидкости, было бы здорово!
— Вставай, засоня, — на распев пропела Сашка и стоящие на полках пробирки отозвались ей легким звоном.
— Сейчас, сейчас, — пробормотал Костя, обнимая подушку.
— Ты какой вчера вечером фильм смотрел?
— Отвяжись.
— Ну, скажи.
— «Истребители» — называется.
— Хороший?
— Хороший, но ты его не поймешь.
— Почему это не пойму?
— Мала еще слишком.
На эти слова хорошо бы запустить в брата подушкой или чем-то потяжелее. Но нельзя, жалко расставленных кругом пробирок. Сашка тяжело вздыхает и идет пить чай с вареньем, и бубликами.
«Вовсе я не маленькая. В шестой класс уже перешла» — думает девочка. Но взглянув на пробирки, вспоминает, что и в шестом классе она еще не будет изучать химию, и настроение ее еще больше портится. Она садится за стол, смотрит как тетя Люся — младшая мамина сестра, торопливо пьет чай, проглядывая газету.
— Ну, что там пишут? — спрашивает Марина Сергеевна сестру.
— Да ничего особенного.
— Тогда и нечего за столом читать. Ведь подавиться можно.
— В Берлине в театре ставят пьесу Горького по повести «Мать».
— Во-первых, это не повесть, а роман.
— Ладно, хватит меня учить. Начинай сразу с «во-вторых».
— Во-вторых ты считаешь, что с немцами у нас все нормально? Мы им хлеб эшелонами шлем, они наши спектакли ставят и все хорошо?
— Наверное, нормально. Хотя я знаю не больше твоего.
— Ты все-таки на почте работаешь. Начальником почтового отделения.
— Вот именно — на почте, а не в министерстве иностранных дел и будет ли с немцами война, не знаю.
— Ты не кипятись, мы все после финской войны, когда три месяца подряд по ночам было затемнение, грабежи, на улицу не высунешься, стали нервными, взвинченными. Вот я и волнуюсь.
— Заболтала ты меня, того и глядишь на работу опоздаю, и не буду больше начальником, — сказала тетя Люся свернув газету и подмигнув Саньке.
Тут появился Костя с полотенцем на плече, зубной щеткой и круглой пачкой зубного порошка в руках.
— Давай быстрее в ванну, а то кто-то из соседей займет, — говорит ему мама.
— Займет, так я в кухне, почищу.
— Ты же знаешь, что Петр Петрович, ругается, когда ты чистишь в кухне. Говорит, что от этого раковина забивается.
— Ты как химик понимаешь, что она забивается от вермишели, которую он промывает в дуршлаге, — возразил Костя.
В огромной ленинградской коммунальной квартире, в которой они живут, вечно кто-то чем-то не доволен. Они уже давно привыкли к этому. К тому же эта одна из немногих семей, у которой в пользовании целых две комнаты и многие им завидуют.
— К химии, это не имеет никакого отношения. Поторопись, опоздаешь, — продолжает мама.
— У нас расписание сдвинули, не опоздаю, но домой вернусь поздно.
Мама треплет его по растрепанным после сна волосам и тут ей на глаза попадаются ключи, оставленные на буфете.
— Вот дуреха Люська, ключи забыла.
Внимание мамы переключилось на Саньку.