— Тогда ясно, — согласился с девочкой майор.
У Сашки отлегло от души.
— Саша, а кто тебе ключом открыл дверь, когда ты с почты уходила? И кто закрыл за тобой? Это была тетя Даша?
— Нет. Я когда уходила почта еще не была закрыта на обед, — произнесла Сашка и поняла, что проговорилась. Получается, что тетя ушла с почты еще до начала обеда.
Майор что-то записал в бумагах, а потом встал.
— Я могу идти домой? — прошептала девочка.
— Нет, тебе придется остаться.
— Долго?
— Пока мы все не выясним.
Сашку отвели в комнату, где по углам стен стояли лавки, и сильно пахло краской.
— На эту не садись, она еще липкая от краски, — произнесла старушка в круглой допотопной шляпке.
— А куда можно? — спросила девочка
— Садись со мной.
Санька опасливо уселась рядом со старушкой. Кроме них на соседней скамейке развалился какой-то парень. Парень был немногим старше Саньки, но старался держаться как матерый уголовник.
«Лучше я с этой старой контрреволюционеркой посижу» — подумала девочка. По мнению Сашки. Кто же еще кроме контрреволюционеров мог находиться в НКВД?
— А что такое ДПЗ? — вежливо спросила она старушку.
— Скоро тебя отправят туда, на Шпалерку, тогда и узнаешь, — хохотнул парень.
— ДПЗ, это «Дом предварительного заключения». В общем, тюрьма, — ответила дама.
— А что значит Шпалерка?
— Раньше улица Воинова, где у нас находится ДПЗ, называлась Шпалерной, — сказала старушка.
— Бабуся, ты ошибаешься ДПЗ означает «Домой — Пойти Забудь», — сострил парнишка.
— Я тебе не бабуся, шпана малолетняя, — огрызнулась старушка.
На «шпану» парень не обиделся, а улегшись на лавку запел:
На улице Шпалерной
Стоит волшебный дом:
Войдёшь в тот дом ребёнком,
А выйдешь — стариком.
Сашка от ужаса прижалась к контрреволюционерке.
Отпустили девочку домой только вечером.
Глава 4
Саша побрела домой. Они её отпустили, ничего толком не сказав. Отпустили и все.
«Мол иди девочка домой, по добру, по здорову». Да еще этот хулиган целый час рассказывал страшилки, что на Шпалерке происходят. Так она и просидела, прижавшись к «бабусе», пока хулигана куда — то не увели. А теперь она шла по вечернему Ленинграду одна одинешенька. Привезти — привезли, а вот обратно доставить ее никто не собирался. Она устало порылась в кармане, ища завалявшиеся монеты, чтобы оплатить проезд в трамвае.
Есть и пить хотелось ужасно. Желудок давно урчал, требуя пищу.
— Ничего, — подбадривала она себя, — вот приду домой и съем суп с добавкой.
Вспомнив, что он так и остался стоять на плите недоваренным, еще больше огорчилась. Брела она, брела и у остановки увидела, как женщина продавала пирожки. Они выглядели очень аппетитно и пахли также. У Сашки побежали слюнки. Она разжала кулачок и принялась считать монеты. У неё хватало аж на два порожка, но тогда не останется на проезд, а ездить зайцем девочке не позволяла совесть.
Даже если она купит один пирожок, у неё не будет хватать пары копеек на проезд, ведь ехать надо двумя трамваями.
— Девочка, хватит глазеть! Или покупай, или иди, не задерживай меня. Меня дома сын голодный ждет.
— А что же Вы тетенька ему пирожков не оставили? Раз он голодный. Или Вам их жалко, для родного сына?
— Чего? А ну иди давай, — и она стала собираться домой, пряча пирожки в сумке.
Так у Сашки пропала дилемма, на что тратить деньги. Тут подошёл трамвай — 8 маршрута. Она заскочила внутрь и плюхнулась на единственное свободное место. Ехать было прилично. Саша стала думать и гадать: — «доварит кто-нибудь суп или нет?
Она влетела в квартиру, прошмыгнув сразу на кухню, гремя крышками от кастрюль. Заглянула в одну — пусто. В другую — тоже самое, даже недоваренного супа не было.
— Костя! Обжора! Признавайся, ты съел весь суп?
В кухню зашла мама и устало села на стул, тихо заплакав. Костя вошёл следом за ней и тоже устало сел, но плакать не стал…
— Мама, что случилось?
— Тетю Люсю сегодня забрали. Прямо на работе арестовали! Мать вызвали! А ты с ходу кричать стала, вот она и плачет, — ответил Костя.
— А за что тетю Люсю — то? Кто забрал?
— Из НКВД. Самый главный и забрал, они, и на почте обыск делали, мать прямо туда вызвали, и меня тоже туда привели, думая, что я тоже причастен. Мало того, что там людей убили, но там вроде и посылки пропали. Причем не одна, а много. А ты где была?
— Так, ходила, гуляла. л