И вот сидит вся моя семья у телевизора, а по экрану шпионы мелькают и в этот момент не только у Санечки, но и у Бориса Борисыча и Ольги Алексеевны выражения лиц самые воинственные: я тебе дам!
С середины фильма Борис Борисыч особенно нервничает, даже другим мешать начинает. Дело в том, что и у него в пьесе отчего-то такой же герой есть и точно такие же слова говорит, точно так же действует. Это большое несчастье, потому что Борис Борисыч почти работу кончал, а тут, оказывается, ему начинать нужно, все заново придумывать. И он начинает бегать по комнате, и страдать, и даже затыкает уши, и даже очень злится на Ольгу Алексеевну, потому что она в этот раз кино не ругает, ей отчего-то кино нравится.
И вдруг:
— Дзззинь!
Звонок. Даю голос и бегу в коридор. Ольга Алексеевна вздыхает и тоже идет в коридор. Санечка ничего не слышит, он следит, как один шпион перешпионивает другого. А Борис Борисыч, наоборот, садится в кресло и теперь мрачно и неподвижно смотрит на экран.
— Здравствуйте, Ольга Алексеевна, — со стеснением говорит дедушка того Мишки Фигина, который учится в английской школе. — Простите, что так поздно, но наш Миша пришел из школы совершенно больной, с температурой тридцать девять. Не могли бы вы поглядеть нашего Мишу хотя бы одним глазком…
— Конечно, — говорит Ольга Алексеевна. — Я погляжу Мишу и не одним глазом, а двумя, потому что я ничего вполовину не умею делать.
Она идет в комнату, берет трубку, какие-то бумаги и выходит в коридор.
— Идемте… — говорит она.
— Нет, — говорит Мишин дедушка. — Вы наденьте пальто, иначе заболеете. Нам через дорогу.
— Ничего, я простуды не боюсь, — говорит Ольга Алексеевна. — Мальчики, — кричит она Санечке и Борису Борисычу. — Я скоро.
— Ты куда? — вскакивает Борис Борисыч.
— К больному, — спокойно говорит Ольга Алексеевна. — О, Вы меня извините, — говорит дедушка Фигин, — я разрушил ваш покой. И ты, Мотя, меня извини, я не принес тебе конфеток. Ты же, Мотя, любишь конфетки?
— Нет, она не любит, — строго говорит Ольга Алексеевна и этим очень меня удивляет. По-моему уже весь дом знает, что я их люблю.
Дверь закрывается и я остаюсь со своими мужчинами. Хорошее дело, думаю я, когда в тебе все нуждаются, но иногда все-таки неплохо бы и досмотреть кино.
Часов в десять, когда Санечка укладывается спать, Ольга Алексеевна снова берется за хозяйство. Дел дома много. Если не нужно стирать, то нужно что-то пришить, если пришить ненужно, то обед недоварен. А вот если все готово, то есть еще Санечкины уроки.
И Ольга Алексеевна берет Санечкин портфель, вынимает все Саничкины тетрадки и начинает решать сама все Санечкины примеры, а потом сравнивает их с теми, что решал до нее сам Санечка.
И тут оказывается, что часть арифметики у него не сделана, часть задач пропущена, некоторые примеры подогнаны под ответ.
— Саня, Саня, — вздыхает Ольга Алексеевна, — Я серьезно обеспокоена, что из тебя вырастет?
Я удивлена. Гляжу на моего Санечку, но из него ничего не растет. Такой, как всегда, худенький, бледненький, большеглазенький.
— Если ты думаешь, — продолжает Ольга Алексеевна — что тебе в жизни потребуется только литература, то ты ошибаешься. Еще неизвестно, что тебе больше потребуется в жизни.
И она начинает ему рассказывать самые жуткие истории, как росла без родителей, как в двенадцать лет пережила блокаду, как во время бомбежек тушила зажигательные бомбы.
Истории Ольги Алексеевны очень нравятся Сане. Он задает вначале один вопрос, потом другой, затем третий. Вопросам нет конца и вдруг Ольга Алексеевна начинает хмурится, замолкает, и тогда Санечка сам предлагает ей отойти в сторону: он, видите ли, решил сделать самостоятельно все домашние задания.
Глава четвертая. Друзья
Есть ли у нас друзья? А как же! И много. Только у всех разные. У Санечки я уже назвала Мишку Фигина и Юрочку-книжника, думаю, для этого рассказа они нам не очень потребуются. У меня — собаки: Джамал, Умка, Эльтон, они тоже к нашей повести отношения иметь не будут. А вот о некоторых приятелях Ольги Алексеевны и Бориса Борисыча я рассказать должна.
Это, конечно, Валерий Карамзин, писатель, автор известных у нас дома детских книг, и Виталия Тредиаковская, критик. Люди это совершенно разные по характеру. Валерий, например, человек тихий, неуверенный в себе. Напишет книжку, принесет Борису Борисычу посоветоваться, и если тот ее поругает, то начинает вздыхать тяжело и даже плакать. А вот когда его хвалят, сразу преображается. Сядет прямее, плечи расправит, ногу на ногу закинет и еще задымит сигареткой.