Сознание вернулось к нему на следующий день. Он открыл глаза. Солнечный луч ухитрился пробраться в шалаш и наполнил его приятным зеленоватым светом. «Совсем как на дне реки», — подумал Ив. Он лежал на боку и услышал шепот: кто‑то говорил за его спиной. Он сделал усилие, чтобы повернуть голову, но жгучая боль в шее помешала этому. Он тихо застонал и закрыл глаза В то же мгновение чья‑то рука коснулась его лба, послышался шепот:
— Смотри, он пришел в себя.
Сказал это мужской голос, а женский зашептал:
— Ваши молитвы, святой отец, помогли этому.
— И твои, дочь моя, травяные снадобья, — ответил мужской голос.
Ив приоткрыл глаза, и слабая улыбка скользнула по его лицу — он узнал отца Гугона и мать Сюзанны. Теперь рука с его лба передвинулась на плечо, и отец Гугон сказал:
— Ну вот, мы начинаем улыбаться, хороший признак. Лежи спокойно, сын мой, и слушайся Клотильду и Сюзанну. Им ты обязан своим выздоровлением. Да будет с тобой благословение пресвятой девы Марии…
Ив выздоравливал быстро Тому главной причиной было то, что дикая кошка успела только исцарапать, и когти ее не впились в его тело, как это случилось с несчастным вилланом. В таких случаях болеют долгие месяцы. Уже через неделю Ив начал выходить из шалаша на ближайшую поляну, куда из сумрака и сырости леса собирались старики и дети погреться на солнце. Дети прыгали, смеялись, плели себе венки из белых маргариток и лиловых колокольчиков. Старики вспоминали, сколько пережили они на своем веку рыцарских войн и сколько еще таких же выпадет на их долю, кряхтели, подставляя солнцу руки и ноги, изуродованные тяжелыми работами и болезнями. Приводили туда и Жакелину. Она тотчас же спрашивала, тут ли Ив, и просила подвести ее к нему. Сидя рядом на траве, она рассказывала про его детство, про его мать и отца, про их тяжелую долю.
Встретив там Проспера, Ив сказал:
— Все забываю тебя спросить: что в ту ночь вы сделали с купеческим караваном?
— О! Купцы оказались сговорчивее дикой кошки. Нам не пришлось разбивать им головы или пускать в ход ножи. Они не везли ничего съестного, кроме двух мешков овса для своих мулов. Везли они испанский кордуан и меха. Увидев наши ножи и луки, сами предложили нам откупное за разрешение объехать засеку. Но, однако, поставили свое условие, исполнить которое мы охотно согласились. А именно: указать им ближайший путь в Париж, такой, чтобы не нарваться на отряды рыцарей. Таким образом, мы уладили с ними сделку полюбовно и оказались обладателями порядочного количества золотых и серебряных парижских и турских денье, а они, вероятно, благополучно доставили свой товар в Париж и, продав его, вернули себе с лихвой отданные нам деньги.
Ив сердился: надо же было произойти этому глупому случаю с дикой кошкой, помешавшему ему участвовать с вилланами в добыче продовольстсия, а главное — в стычках с отрядами рыцарей! О двух таких стычках рассказал Проспер. В одной отличилась Сюзанна, удачно пославшая стрелу в бок какому‑то толстяку. Он был без кольчуги и упал на руки оруженосца. Тот выронил из рук горящий факел, тотчас же потухший. Дело было ночью в лесу, и трое других рыцарей предпочли убраться подобру–поздорову. В другой раз вилланы незаметно окружили деревушку, где орудовал десяток рыцарей, отнимая скот. Вилланы напали дружно с гиканьем и свистом и пустили стрелы в рыцарских коней. Те как бешеные унесли своих хозяев, а жители деревни ушли в лес, угнав с собой брошенный рыцарями скот. Рассказы Проспера бередили душу Ива. Ему не терпелось скорей выздороветь и снова выходить из лесу навстречу рыцарским отрядам.