- Благодарю. С вами было приятно иметь дело, господин бестолковый-но-удачливый эльф – улыбаясь, проговорила жрица – А можно вопрос?
- М-м? – спросил Найт, ссыпая шарики платы в один из карманов свободных штанов.
- А правда, что вы, дроу эти монеты ну… - она покраснела и стрельнула глазами в стороны, проверяя отсутствие движения света и воздушных потоков сквозь тонкую мембраны, обеспечивающую им конфиденциальность - … едите?
- Нет. Но это очень интимный вопрос – ответил Найт – честь имею – и своим телом разорвал тонкую плёнку чар, заканчивая переговоры.
Отступив за угол – точнее, за два угла и три дома, больше похожих на толстые колонны с высверленными внутри ходами – он проглотил один из шариков своей платы.
Конвертируемая валюта – вечная проблема в мире, где нефтяная каверна или угольный пласт означают расцвет сельского хозяйства, а редкость того или иного металла является крайне локальной проблемой.
Платина является хорошим проводником и отличается неплохой коррозионной стойкостью. В сочетании с высокой температурой плавления, эти свойства делают её неплохим материалом для промышленности прошлых эпох. Однако есть материалы, в том числе композиты, которые превосходят её по всем параметрам.
Рений был чудесной валютой до тех пор, пока город, тогда ещё называвшийся Луз-Ганом, не сколотил из Долины, Вулканов, Серебряных Болот и прочих земель консорциум, обрушивший мировой рынок редкоземельных металлов.
Актиноиды и лантоноиды были интересны только Империи Истинного Человечества, использующих нестабильные изотопы в своих реакторах.
Изотопы водорода упали в цене, став из валюты просто одни из товаров после того, как Миф Драного первым среди эльфийских городов вышел из энергетического кризиса.
Опалесцирующие, словно заточившие внутри звездообразную кляксу из света шарики, хранили в себе точно отмеренную дозу оных. Вместе со всеми необходимыми витаминами и катализаторами.
Подсоединяя божественные монеты к своим творениям, обеспечивали их энергией эткорпы и имперцы. Вставляя в универсальные порты на своём оружии, получали усиление заданного эмиттерами зачарования эффекта все прочие.
Демоны и нежить ,по слухам, их просто высасывали, добавляя содержимое к своим собственным энергетически ядрам, наращивая их мощности на ничтожные доли процента.
Что с ними делали феи, было неизвестно. Отчёты о вскрытиях высших боевых особях и автономных разведчиках – какому бы рою они не принадлежали – не были сколь-либо публичной информацией.
Удостоверившись, что никто его не видит, Найт активировал Шкуру Каракатицы, одновременно сжимая между сложенных ладоней шар валюты.
Также говорят, что драконам нравиться лежать в паразитном излучении от работы экранированного термоядерного реактора.
Когда Найт разжал ладони, между ними ничего и не было.
Впрочем, с точки зрения большинства существ, и самого Найта уже не было.
Прозрачная тень тихо направилась за идущей в храм Плетельщицы жрицей.
Говорят, эльфы – крайне любопытные создания. Именно любопытство, а не нужда, заставило часть из них спуститься из Ада, превращая пласты пород в знаменитые лабиринты эльфийских лесов. Именно любопытство породило их технологическое превосходство, позволившее эльфийским империям доминировать на Средних Планах. И любопытство, выбитое из их генофонда гибелью разведчиков и первопроходцев, в конечном счёте, погубило их, оставив равнодушными интровертами-гедонистами, забывшими главный закон этого мира.
Либо ты решаешь проблемы, либо решают тебя.
Глава 2.3. Безымянный и башня
Согбенная, с выдвинутой вперёд головой, покрытой белыми волосами, фигура, чуть переваливаясь из стороны в сторону и почти задевая ступнями пол башни при каждом шаге, прошла двумя метрами ниже и свернула в появившийся перед ней проход.
Почти невидимая фигура, застывшая под потолком, упирая руки и ноги в противоположные стены коридора, осталась в прежнем положении, собирая и обрабатывая новую информацию.
Прошедший чародей – впрочем, Безымянный просто отметил сам факт творения чар хозяином башни, отметив недостаток информации для точной классификации характера и уровня угрозы его как боевой единицы – был крайне, чудовищно опасен.
Достаточно сильный, чтобы рискнуть в одиночестве жить в пещере и неизвестным имперским устройством, испытателем которого, очевидно, являлся. Также, он был достаточно осторожен, чтобы не доверять другим союзником, замкнув все системы башни на себя.